— Ты слышишь, господин хороший? — Хозяин попытался повысить свой осипший, ставший незнакомым, голос, но это у него не получилось, и он недовольно дернул головой.
— Так точно, Хозяин!
— Тогда действуй, чего стоишь? — Хозяин даже не подумал, что секретарь боится покинуть кабинет без приказа.
— Слушаюсь, Хозяин! — Секретарь исчез, как и возник, стремительно, беззвучно.
Хозяин хотел вновь подойти к окну, но не стал этого делать: хоть с улицы через утолщенные бронированные стекла не разобрать, что делается внутри, а все-таки береженого Бог бережет. Сел за стол.
Через несколько минут в кабинете возник секретарь. Лицо его было обескураженным.
— Никого там нет, Хозяин. — В голосе секретаря прозвучали озадаченные и одновременно расстроенные нотки — он был расстроен тем, что не смог выполнить указание Хозяина.
— Как нет? Около стола с канцелярской тряхомудией никого нет?
— Никого нет. И стола там никакого нет. Хозяин с кряхтением вытащил свое тело из кресла.
— Вечно вас надо наставлять, пальцем тыкать… Тьфу! — Он подошел к окну и от неожиданности прислонился лбом к бронированному, тяжелому, как сталь, стеклу: на противоположной стороне улицы действительно никого не было. И ничего. Ни стола с канцелярской «снедью», ни человека с жестким магнетическим взглядом. Бежал только, смешно подпрыгивая, какой-то торопливый пешеход, и все. — Что за черт! — пробормотал Хозяин, ощутил, как к нему вернулся крепкий, уверенный, слегка сонный голос, актерский бас, он махнул рукой, выметая всю эту чепуху из головы: мало ли что может привидеться взрослому человеку. Проговорил равнодушно: — На нет и суда нет. — И вновь махнул рукой, отпуская секретаря: — Иди, господин хороший!
Вечером, в половине девятого, главный редактор газеты, опубликовавшей материалы о Бейлисе и Хозяине, вышел из дому, чтобы прогулять свою собаку. Он только что приехал с работы, в квартире никого не было, жена находилась в командировке в Сирии, и бедный пес замаялся, ожидая хозяина.
— Пошли, пошли, Памир. — Главный редактор хлопнул ладонью по ноге, пес радостно взвизгнул. Он представлял помесь двух породистых собак, совершивших любовный акт по недосмотру хозяев, и потому не имел паспорта, но от этого ничего не потерял, — хозяин относился к нему как к чистопородному псу, удостоенному многих медалей. Более того, пес этот сумел взять все лучшее, что было присуще породе его матери и породе отца.
Пес буквально выпрыгнул за дверь. Охранник, провожавший главного редактора до самой квартиры, еще не успел уйти.
— Может, мне вместо вас выгулять собаку, Леонид Сергеевич? — предложил он.