– Как где? – удивленно переспросил чекист. – Разве вы не узнаете место? Мы по-прежнему на аэродроме в Кратово.
– Но зима… И эти аппараты? – мотнул головой летчик в сторону закутанного в чехлы Ту-22М3.
– Товарищ Уляхин, – строго сказал старший майор, – мы не где, мы когда. Сейчас мы находимся на том же аэродроме в Кратово, но 1 марта 2017 года.
Летчик обалдело посмотрел на чекиста, потом за окно, а потом снова на него. Все сказанное им было абсолютно очевидно и так же абсолютно невероятно. Быстро справившись с растерянностью – а как же, все же он летчик-испытатель – Евгений спросил:
– А что я тут буду делать?
– Как что? – удивился чекист. – Я же вам сказал, товарищ Уляхин, что вы будете выполнять особо важное правительственное задание. А если конкретно, то испытывать вот этот самолет – И-180, после того как над ним поработают местные товарищи. Николай Николаевич Поликарпов попросил прислать именно вас.
– Он тоже здесь? – спросил летчик, глядя, как грузовик с самолетом на прицепе заезжает в распахнутые ворота ангара.
– Тоже, – ответил чекист, – и не только он.
Подъехав к воротам ангара, которые уже почти закрылись за самолетом, водитель повернулся в их сторону и сказал:
– Все, товарищи, выходим, конечная. Трамвай дальше не идет.
Внутри ангара было тепло, светло и полно народу. Площадка, на которой стоял уже снятый с буксира истребитель, была со всех сторон окружена яркими прожекторами. Люди в рабочих спецовках подбили под колеса самолета колодки и со всех сторон облепили несчастный самолет, будто муравьи гусеницу. Электрические гайковерты со свирепым урчанием взялись за свое дело, болт за болтом убирая крепление капота…
Николай Николаевич Поликарпов первым заметил своего шеф-пилота. Одетый в такую же, как и у остальных рабочих, спецовку, он подошел, вытирая руки ветошью.
– Здравствуй, Евгений, – сказал он, пожимая Уляхину руку, – у нас тут такое дело. Товарищи подобрали новое сердце нашей птичке. – Поликарпов махнул рукой в сторону тележки, на которой был закреплен еще один радиальный поршневой двигатель. – Только он в некотором роде тяжелее и длиннее. Но это не важно. Важно то, что он подходит по диаметру к фюзеляжу, а самое главное – его мощность и ресурс. Тысяча девятьсот лошадей и тысяча двести часов межремонтного интервала…
– А центровка? – почти автоматически спросил Уляхин.
– С центровкой, Женя, дела вообще головокружительные, – ответил Николай Николаевич. – Мне предложили установить на кабину пилота бортовые бронеэкраны. Сейчас их прикрутят поверх обшивки, но в серии они будут монтироваться с внутренней части стрингеров. Ты представляешь, истребитель с бронированной кабиной. Правда, защищает она только от пуль винтовочного калибра и только с хвостовых кормовых углов. Но ты же знаешь, что в бою это самый вероятный ракурс обстрела, не считая лобовой атаки. Ну, а там, сам понимаешь, пилота прикрывает мотор. Но это потом, а сейчас пойдем, я познакомлю тебя с одним интересным человеком, а тут мы с тобой нужны будем только в момент окончательной центровки…