— Верно! У меня как раз имеется для m-l Орлеанской прекрасный изумрудный браслет! — с восторгом воскликнула Мария Федоровна…
* * *
Когда еще юный дед влюбился в графиню Ольгу Калиновскую суровый царь не случайно прозванный «Палкиным» сурово выговорил ему…
: «Что станет с Россией, если человек, который будет царствовать над ней, не способен владеть собой и позволяет своим страстям командовать собой и даже не может им сопротивляться?» — писал он в письме наследнику. История повторилась весной 1864 года великий князь Александр Александрович влюбился во фрейлину матери Машеньку Мещерскую. Александр II гневался и ругал сына за «неразумие» и в итоге не нашел ничего лучше как воспользовался своим положением самодержавного владыки. «Что же ты думаешь, — заявил дед, — я по доброй воле на своем месте? Разве так ты должен смотреть на свое призвание?.. Я тебе приказываю ехать в Данию… а княжну Мещерскую я отошлю…» «Запомни хорошенько, что я тебе скажу: когда ты будешь призван на царствование, ни в коем случае не давай разрешения на морганатические браки в твоей семье — это расшатывает трон» — читал он сыну нотацию чуть позже, не зная что довольно скоро шокирует Россию своей связью с Долгорукой.
Когда его братья Константин и Николай Николаевичи вступили в связи с балеринами и забросили законных жен — немецких принцесс с родословной длинной как грот-мачта как выражался дядя Алексей Александрович, Александр II вознегодовал:
«Как?! — стыдил он родственников. — Незаконные связи, внебрачные дети в нашей семье, ведь у нас никогда не было ничего серьезнее гостиных интрижек!»
Но когда отец осмелился напомнить об этом разговоре во дни приснопамятной «Екатерины III»… Александр Николаевич — обычно столь спокойный и рассудительный пришел в неописуемую ярость, кричал на цесаревича как охотнорядец, топал ногами и даже пригрозил выслать его из столицы. Чуть позже тогда еще великая княгиня Мария Федоровна открыто заявила императору, что не хочет иметь дела с его пассией. На что тот возмущенно ответил: «Попрошу не забываться и помнить, что ты лишь первая из моих подданных!»
И мама была вынуждена улыбаться на светских приемах неприятной ей во всех отношениях княгине Юрьевской.
И все это невольно вспоминалось сейчас Георгию — когда он листал «Готский альманах». Еще на столице было несколько журналов и фотография — за ней к слову пришлось посылать в книжный магазин Гоппе где как было известно всему Петербургу в числе прочего можно было купить портреты членов европейских царствующих домов.
На фото была высокая темноволосая миловидная девушка в белой амазонке, снятая на фоне моря…