Из оставшихся, — продолжил он, — чего то стоят по большому счету лишь «Адмирал Дюперре» и «Редутабль». Там шесть штук специальных легких броненосцев для колоний — по сути больших канонерок. Четыре «Террибля» — стреляют раз в полчаса… Нет — ни на море ни на суше они не противники пруссакам.
— И немцы второй раз войдут в Париж? — недоверчиво покачал головой Георгий («А наши то молятся на французские теории — и оружие у них закупать хотят»).
— Если будет куда входить. Сейчас во припомнил, Ваше Высочество, что во время франко-прусской войны специально для штурма французской столицы было заготовлено почти полмиллиона разрывных снарядов… А германское духовенство по этому случаю обращалось к кайзеру с нижайшей просьбой — стереть с лица земли Париж ибо это — де нечестивый «Новый Вавилон».
(«Полмиллиона? У нас в армии сейчас столько есть?»).
— А у нас договоры и с Францией и с Германией — и как бы не повернулось — нам придется выбрать чью то сторону.
— Ну хорошо, Николай Матвеевич. Хорошо что все это в прошлом…
Отпустив управляющего делами морского министерства Георгий глубоко задумался.
Перед внутренним взором регента вдруг предстал Петербург. Не нынешний — а послевоенный.
Город лежал в руинах, разгромленный огнем с тех самых замечательных немецких броненосцев со стальной катанной броней — и не так уж даже важно что вражеская эскадра заплатила дорогую цену за прорыв через минные поля и линию фортов… Пустынный, почти брошенный людьми по улицам которого смело бродят вышедшие из лесов волки… Так же выглядели Вена, Париж и Берлин и даже Бостон — и его не пощадили пушки врагов. Дрейфуют в Атлантике кверху килем хваленые американские крейсера… Лежат неубранные сотни тысяч трупов на полях битв — как по мемуарам очевидцев лежали они после войны 1812 года…
И все это из за каких-то островков на краю света? А главное — это понимание того что по сути бессилен — вздумай немцы или французы воевать — России их не остановить. И придется воевать — без снарядов в достатке и со старыми винтовкам. Липкое тяжелое бессилие завладело им.
Ох «бремена неудобоносимые»!
В дверях появился Кауфман — осведомиться не нужно ли чего — уже вот привык к нему хотя и не назначал вроде ни на какую должность… Должность…
— Михаил Алексеевич, — остановил он подполковника. Скажите — вы ведь собирались просить перевода в свиту Николая Александровича.
— Так точно, Ваше императорское высочество! — отрапортовал артиллерист. Но передумал!
— Вот как? А можно узнать почему?
— Да не сочтете вы за лесть, Ваше императорское высочество, — Кауфман смешался. Но мне почему то нравится служить при вашей особе!