– Не за что, Тамара Михайловна…
Та поморщилась, наверное, Лешка снова сказал что-то не то.
– Профессор, вам кто-то еще нужен?
– Пара человек, вы знаете… Я быстро, полчаса…
– Хорошо. Сержант!
– Я! – откликнулся полноватый малый с простецким круглым лицом.
– Вот этим… – Тамара обвела рукой погибших плюшевых уродцев. – Всем еще по стрелке в голову, ясно?
– Так точно! Алек, Штука, со мной… У нас индивидуальный подход!
Коротко хохотнули, занялись дострелом мутантов.
Под руководством Скитальского на земле растянули большое сероватое полотно, на него за ноги затащили и разложили плюшевого, выбрав из тел наиболее сохранившегося, и стали резать. Профессор вооружился уже другим ножом, попроще. Двое помогали, один держал высоко над операционным полем камеру и тщательно документировал процесс.
Меня это зрелище не интересовало, занятий прямых тоже вроде бы не было.
«Леш. Лен. Что делать будем сегодня?»
«Чур, я спать», – откликнулся Лешка.
«Я пока что тут посижу». – Ленка.
Наверное, в деревню мне соваться не следовало. Как-то я уже представлял, что смогу там увидеть, и совсем меня не тянуло на это смотреть. Сильно я сомневаюсь, что передовой вездеход выбил ворота, а по громкой связи сказали: «А ну все разбегайся, кто молодой или пола женского». Или просто в разбегающихся не стреляли.
«Хотя посмотреть придется, – как-то ехидно прорезался, выделился и напомнил внутренний голос, не тот, который от системы, а другой. Мой собственный. – Обязательно придется. Рано или поздно ты сам в этом поучаствуешь, и мало тебе не покажется. Так что толку откладывать неизбежное?»
Я и не заметил, как ноги сами понесли меня в сторону широкой деревенской улицы.
Поправив на разгрузке АСВ, я втянулся между рядами низких спрессованных сугробов, над которыми вырастали штакетины заборов. Не очень высоких, мне по грудь примерно. Дома стоят не впритык забор к забору, у каждого дворик, тоже заботливо очищенный от снега. И дорога очищена, укатана-утоптана. Видны следы рифленых покрышек «Варана», тут он проехал, через центр.
Строили с запасом. Кое-где могучие бревна и старую кирпичную кладку не разметало даже взрывами, многие стрелки застревали в древесине и так и торчали тут и там серебристыми звездочками, но большей частью дома превратились в груду обломков и головешек, окруженные ледяным катком. После пулеметной очереди или серии гранат крыши и стены проваливались внутрь, хороня под собой защитников, а потом все это обрабатывали огнеметами.
Ближе к центру поселения стали попадаться и трупы.
Я старался не глядеть в лица, хотя какие тут лица-то? Многие тела изуродованы до неузнаваемости. Пулемет, лазерный луч или огнемет оставляет мало что от куска мяса весом в семьдесят килограммов. А морозец тут как тут, стоило снегу чуть подтаять, как водичка схватывается прямо на телах, калеча их и после смерти.