точно не одобрит.
Она молча окидывает нас взглядом.
– Я еду искать маму. Твоя сестра за старшую пока меня нет. Ты
должна делать все, что она скажет, поняла?
Иззи открывает рот и в ужасе спрашивает:
– Что?
– Ты меня слышала. Я не потерплю никакой дерзости.
– Я тоже хочу поехать, – просит она.
– Ты останешься здесь и будешь ремонтировать дом. Я оставляю вам
список дел, которые надо сделать, так что, когда мы с мамой вернёмся,
всё должно быть готово.
Не могу представить, что он имеет в виду, говоря о ремонте дома. Мы
что, должны закрыть глаза на пятна на стенах и потолке, на сломанные и
склеенные изолентой окна, на жуткую атмосферу дома, в котором будто
обитают призраки, и просто вести тут хозяйство, словно всё в порядке?
Или мы должны проявить талант мастеров на все руки, которого у нас
нет, и всё починить?
Он ничего не объясняет, только говорит: «Итак, всё ясно» и идёт по
коридору к двери с чемоданом в руке.
Мы с Иззи следуем за ним настолько потрясённые, что нам нечего
сказать.
Я стою на крыльце и смотрю, как он уезжает, как его грузовик
оставляет за собой облако пыли на иссушенной грунтовой дороге, но я
всё ещё надеюсь, что он передумает, осознает, какое это безумие
оставить двух девочек-подростков одних в этой глуши на всё время
своего отсутствия. Но вот только, когда он о чём-то передумывал?
Почти никогда.
Я оборачиваюсь и смотрю на выражение лица Иззи. Она уже сейчас,
как я могу предположить, прокручивает в мыслях, в какие неприятности
ввяжется со своей новоприобретённой свободой.
– Мы остаёмся ровно на этом месте, – говорю я, и эта фраза звучит
чудаковато, потому что у нас нет машины, чтобы куда-нибудь поехать, а
до города миль пять.
И куда бы мы поехали?
Она пожимает плечами.
– Как хочешь, но почему бы и нет, если мы здесь одни? Я собираюсь
выяснить, как развлекаются местные.
– Нет, не собираешься. Ты остаёшься здесь, как сказал папа, и
помогаешь мне.
Послушав себя со стороны, я понимаю, что выгляжу самой большой
тупицей в мире, но что мне ещё сказать?
Правда в том, что у меня вообще нет способов контроля над Иззи.
Всю свою жизнь она бушует сильнейшим ураганом, с которым мне надо
жить, постоянно опасаясь, какие разрушения он может за собой повлечь.
Она драматично округляет глаза:
– И что с того?
– А то. Если ты не будешь делать, как сказал папа, я ему сразу же
расскажу, как ты себя вела, пока его не было.
– Ты расскажешь папе, а я устрою тебе такую жизнь, что ты об этом
пожалеешь, – воркует она фальшивым приторным голосом, потом