придумаю, как починить его самой.
– Ты же дурочка, – говорю я, в основном потому, что у меня туман в
голове, а не потому, что это правда.
Я иду в свою комнату и всё переворачиваю вверх дном, пока не
нахожу припрятанные со дня рождения деньги. У меня почти двести
долларов сбережений, о которых мне совсем не хочется говорить
Николь, потому что она потратит их на какую-нибудь чушь, вроде
оптовых мешков с бобами. Но я могла бы взять десять долларов,
поймать попутку до города и купить себе что-нибудь на ужин.
Я выгляжу малопривлекательно, так что пытаюсь убрать запах пота
очищающими салфетками для лица, которые нашла в косметичке, заново
расчёсываю волосы, собираю их в хвост и надеваю любимую кепку.
Потом надеваю чистую одежду и выгляжу почти нормально. Брызгаю
дезодорантом и пшикаю туалетной водой, которую мама подарила мне
на Рождество, даже несмотря на то, что папа запрещает нам пользоваться
духами, так что я пахну тоже вполне сносно.
Едва верится, что я, наконец, обрела настоящую свободу в первый раз
за всю жизнь и даже не могу принять душ, прежде чем ей насладиться.
Единственное я знаю точно – я не собираюсь упускать момент.
Когда Николь отворачивается, я выскальзываю во входную дверь,
осторожно прикрываю её, чтобы та не скрипнула, и направляюсь к
городу, пока не стемнело.
Лоурель
Когда мы едем в минивене Паули вместе с самим Паули и Кивой, мы
замечаем на обочине девочку, она неуверенно поднимает палец, словно
сомневается, действительно ли она хочет, чтобы кто-то её подобрал. Она
молода и привлекательна, ей около 13-15 лет, тип её фигуры притягивает
взгляды таких парней, как Кива, подобно блестящим предметам.
– Что тут у нас? – спрашивает Кива, пока Паули притормаживает и
пододвигается к обочине, где гравий соприкасается с травой.
Я опускаю окно.
– Тебя подбросить?
Она вымученно улыбается.
– Я еду в город, нам по пути?
– Сегодня твой день.
Кива перегибается через сиденье и открывает дверь с её стороны, а я уже
знаю, по какому сценарию будут развиваться события. Он из кожи вон
вылезет, чтобы проникнуть к ней в трусы, и если только у неё не стальная
воля, то он в этом преуспеет. Он в зените пубертатного периода, ему
шестнадцать, он до смешного стремится так быстро отдалить от себя
девственность, как только может.
Эта девочка же выглядит свежей. Нетронутой. Взглянув на неё
вблизи, я бы предположила, что ей четырнадцать.