Рожков подскочил с кресла и прижал руку к сердцу.
— Я сделаю всё, как и обещал. Я не обману вас. Ради дочери я готов на всё.
Олег внимательно посмотрел на него.
— Вы говорите правду. Я принимаю условия сделки. Ваши показания в обмен на жизнь вашей дочери. Итак: если Крест позвонит, вы скажите ему, что принесёте документы завтра вечером в обмен на свою дочь. Не бойтесь, говорите ему это, я займусь поисками вашей дочери прямо с утра. Если я спасу её, я вам позвоню. И после этого вы, согласно нашей договорённости, идёте в милицию. Эти условия вас устраивают?
Рожков не мог скрыть своего удивления.
— Конечно, устраивают… Даже более чем устраивают. Вы… вы очень великодушны. В моей ситуации вы могли бы потребовать от меня, чтобы я отправился в милицию немедленно. Без всяких там условий. И я бы без всяких возражений пошёл бы… Ведь у меня просто нет другого выхода, я целиком и полностью завишу от вас.
— Мне это ни к чему. К тому же, ничто не мешает мне убить вас после, — ответил Олег суровым голосом. — После вашего обмана.
— Да-да, вы, конечно, правы, — поспешно добавил Рожков. — Но всё же…
— Хватит об этом! — резко прервал его Олег. — Поговорим о другом. Бумаги, интересующие Креста у вас?
— Нет, они спрятаны в одном надёжном месте. Но я легко смогу забрать их по пути в милицию.
— Хорошо, — задумчиво протянул Олег, а затем быстро спросил: — Кстати, а откуда Крест узнал о ваших бумагах? Вы говорили кому-нибудь о них?
Рожков отрицательно замотал головой.
— Нет, я никому не говорил о них. Я доверился только одному человеку.
— Кто он? Его имя?
Это сотрудник ФСБ майор Томилин. Он сказал, что давно наблюдал за мной, прежде чем решиться на контакт. Меня давно мучила совесть, и я всё ему рассказал. Я не…
Олег жестом остановил Рожкова.
— Теперь всё стало на свои места. Круг замкнулся. Крест узнал о ваших бумагах от Томилина.
— От него? — удивлённо воскликнул Рожков. — Но он ненавидел Креста. Он…
— Томилина предали свои же. И не вините его. Он уже месяц как в тюрьме. В Павловской исправительной колонии.
— Я не знал. А в этой чёртовой колонии у Креста везде свои люди, — глухо сказал Рожков. — И на «зоне», и в охране.
Олег остро взглянул на врача.
— Повторяю: не вините его, доктор. Раз Крест узнал о бумагах только сейчас, значит, Томилин держался целый месяц. В конце концов, пытками и угрозами можно сломить любого. Да и с другой стороны, чего ему жалеть вас. Вы ведь тоже убийца.
— Я знаю, — не поднимая головы, глухим голосом ответил Рожков.
— Вот и хорошо, не забывайте об этом, — подытожил Олег. — Мне жаль вас, потому что я сам прошёл через всё это. Этого не пожелаешь и врагу. Но из-за вас, доктор, мне пришлось нарушить свою собственную клятву: не оставлять убийц моей семьи в живых.