Вернувшись домой к Розе, которая жила как раз за углом, на Брук-стрит, они принялись обсуждать со служанкой Мэтти джентльменов, встреченных в библиотеке. Мэтти сделала им прохладительные лимонные напитки. Шепотом они произносили слово «любовь». Мэтти была на десять лет старше их обеих. Она была замужем, так что кое-что смыслила в этих вещах.
— Следует убедиться, что есть приязнь, а не только любовь, — сухо заметила Мэтти. — В противном случае, если человек тебе не по душе, брак может превратиться в тюрьму!
Роза и Фанни слушали, но понять ее не могли, поскольку Мэтти казалась им старухой. Но они произносили слово «любовь» с благоговейным трепетом, так как оно часто встречалось им в новых романах. Они не знали о том, что многие подвергали эти романы критике, считая, что они плохо влияют на молодых девушек. Говорили, что подобные глупые книжки внушают множество иллюзий и навевают греховные мысли.
Не прошло и полугода, как две юных любительницы романов и морских купаний связали себя священными узами брака. За свадебными платьями они поехали с матерью Фанни на Бонд-стрит, великолепную, суетливую, блистательную Бонд-стрит с ее большими пылающими лампами, завораживающими новыми стеклянными витринами, вращающимися вывесками, изящными экипажами, с грохотом проезжающими по улице, обувью и одеждой, а также с уличными разносчиками и торговцами, подарочным магазином и мелкими воришками, разверстыми смрадными канавами и шумом. На Бонд-стрит две невинные девушки облачились в ниспадающие белые платья и, охваченные диким возбуждением, твердо заявили, что не желают надевать теплое белье: они скорее замерзнут, чем будут выглядеть клушами на собственной свадьбе. Вечером служанка Мэтти дала им горячего шоколада, чтобы они немного успокоились. Также она напоила им мать Фанни (добавив капельку бренди), поскольку та вся пылала от волнения. Девушки намазали на ночь лица ананасовым соком, чтобы не было морщинок.
Свадьба Розы состоялась в церкви Сент-Джордж-Чёрч, что на Ганновер-сквер (среди гостей было много морских чинов). Она стала виконтессой Гокрогер и членом довольно известной семьи Фэллон с Грейт-Смит-стрит. (У свекрови было весьма мрачное выражение лица, ведь она надеялась заполучить в невестки по меньшей мере принцессу.) Это событие было упомянуто в нескольких лондонских газетах вместе со сводками войны с Бонапартом и сообщением о том, что Джеймс Престон (семидесяти лет) и Сюзанна Мортон (двадцати четырех лет) были казнены в день свадьбы Розы за убийство их внебрачного ребенка. Далее в газетах шла речь о том, как были ограблены два джентльмена, которые поздней ночью возвращались домой в почтовой карете. У них отняли часы и деньги. Это произошло возле Аксбриджа. Сообщалось, что глисты не могут размножаться в телах людей, регулярно принимающих настоящие шотландские пилюли доктора Андерсона. Также был помещен отчет о судебном слушании по делу графини Паг, которая сбежала от графа Пага и теперь тщетно добивалась возможности увидеть своих детей. Суд был непоколебим: закон не оставлял никаких сомнений — отцы вправе в одиночку воспитывать детей. На соседней Кондуит-стрит была расположена типография, в окне которой красовалась обидная карикатура на принца Уэльского. Он был изображен похожим на жирную свинью, увешанную драгоценностями.