Приехав к себе, Шкуро приказал Литвиннику собрать своих и организовать ужин из ресторана. За столом гости-казаки в один голос потребовали, чтобы первую чарку пили за полковника-атамана, вождя кубанского казачества. Он особенно не противоречил. Перваков, сидевший рядом, сказал:
— Видать, уважает вас Деникин — такое подкрепление прислал.
— Какое такое? — не сдержав недовольство, начал Шкуро, не желавший соглашаться с тем, что существу-ют какие-то особенные офицеры-храбрецы; ведь он и сам не трус, — и сказал почти равнодушно: — Люди как люди. Такие же, как мы с тобой.
Телефонный звонок подтвердил, что он прав.
— Господин полковник, — сообщили из штаба дивизии, — к нам приехали из городской думы и жалуются, что корниловские офицеры громят и грабят еврейские магазины. И не только еврейские.
— Скажи этим из думы, что я корниловцами не командую. Пускай к губернатору идут.
Вернувшись за стол, Шкуро потребовал налить пo-второй, сказал Первакову:
— Говорил тебе — такие же люди. Жильцов бьют и грабят. Но атаковали хорошо, Деникин знал, кого послать.
— Он вас очень уважает.
— Разговорчики, — остановил Первакова Шкуро.
Ужин закончился еще двумя серьезными звонками.
Сначала позвонили с позиций и доложили, что шрапнельным выстрелом убит Солоцкий. Встали, помянули, выпили.
Когда прозвучал следующий звонок, Шкуро приказал взять трубку Литвиннику. Тот доложил:
— Требуют лично вас, Андрей Григорьевич.
Официально равнодушный служебный голос резанул слух:
— С вами говорит дежурный по штабу Добровольческой армии капитан Чухлов. Передаю вам приказ начальника штаба полковника Романовского: завтра к двенадцати часам дня прибыть на станцию Тихорецкая в штаб Добровольческой армии. Дивизию временно сдать Слащову.
Видно не очень уважают в штабе полковника Шкуро.
V
К вечеру доехали до Темнолесской. Лена лежала в повозке, плотно обмотав голову платком — лишь глаза и нос можно увидеть. Старики молчали и покуривали. Издали станица казалась мертвой, но у въезда из кустов вышли два человека в папахах и заношенных черкесках. У обоих карабины. Поди, угадай, кто они.
Остановили грубо, подняв оружие, покрикивая: «Стой! Вылазь! Кто такие?» Кузьменко бормотал о больной сеструхе, о страшной жизни в Ставрополе. Его почти не слушали. Обыскали, посмотрели затрепанное удостоверение, выданное Ставропольским городским Советом.
— Советский? Наш? — спросил один из обыскивающих, скаля зубы в нелепой улыбке.
— А чей же? — осторожно ответил Кузьменко. — В Невинку к своим едем.
Старики подтвердили и документы показали.
— Если наши, то пошли.