— Майор Шерстобитов, расставляйте цепь — огонь усиливается, — приказал Палихин. — Старший лейтенант Стахеев от меня ни на шаг.
У Аркадия, как у всех командиров, в руках автомат, у рядовых — пока карабины. Аркадий такой привилегии не особенно радовался — конечно, автомат это вещь, но Стахеев очень точно стрелял из карабина и винтовки. Из автомата, не целясь, можно очередью уложить, а здесь искусство, точность попадания. Если целился в глаз, то надо попасть в глаз.
До вечера было далеко, и Палихин с опаской ждал событий. Если здесь форсировали Березину, значит, жди серьезное продолжение. Не первый раз стоял он с заград-отрядом. Иногда отступающих удавалось остановить. Если немцы не очень нажимали. Чаще приходилось вовремя смываться.
Артиллерийский огонь усилился, превратившись в непрерывный сводящий с ума грохот. Вот и крики, и бегущие с позиции красноармейцы. Спотыкаются, падают, ломают кусты… Зашевелилась шеренга заградотряда, закричал полковник:
— Сто-ой! Назад! По бегущим огонь!
Некоторые останавливались, падали, уползали в лес.
В дальних прогалинах появились чужие серые мундиры, затрещали автоматные очереди.
— Из автоматов по немцам огонь! — кричал Палихин.
Оглянулся — нет Аркадия. Палихин закричал, заволновался, но Стахеев мгновенно появился из кустов орешника.
— Григорий Семеныч, — возбужденно сказал он, перебивая очередную команду полковника. — Григорий Семеныч — там немецкие кавалеристы.
На широкой прогалине справа появились три всадника в папахах на крупных рыжих лошадях, на гимнастерках — кресты.
— Это ж казаки! — выкликнул Палихин. — Кубанцы. Сними хотя бы одного живого.
— Только из карабина.
— Бери. Бей в голову лошади.
Три выстрела. Одна лошадь мгновенно упала, другая взвилась на дыбы с отчаянным ржанием, затем упала на колени и забилась.
— Лейтенант Васильев! — крикнул полковник. — Бери людей и бегом за кавалеристами.
— Я одного ранил — не уйдет, — сказал Аркадий. Отступление красноармейцев прекратилось — вернулись на свои позиции. Вновь возобновился редкий артиллерийский огонь.
— Это ненадолго, — вздохнул Палихин.
Подтащили пленного кавалериста-казака. Папаху он потерял, получил ранение в ногу и сидел, держась за сапог.
— Ну, докладывай, Иуда, за сколько казачью честь немцам продал? — спрашивал его полковник. — Докладывай, что за кавалерия?
— Так что казачий дивизион при танковом корпусе Гудериана. Было приказано разведать оборону.
— Для себя ты оборону разведал. А где танки?
— Хотели без танков пройти. Теперь будут ждать.
— Ты-то, Иуда, не дождешься. Какой станицы?