Кузьменко был спокоен — не волновали его ни жизнь, ни смерть, но хотелось увидеть хоть краешек земли, считающейся сейчас русской. Там ждут их русские люди. Он думал о ней, вдруг она врач, или медсестра, или просто служит кем-то в армии, вдруг он увидит ее. Если так случится, сам не покажется — только на нее взглянет.
Колонна подъехала к большой реке, покойно текущей среди старого леса. Поредели деревья, открылся городок Юденбург, небольшой поворот и широкий мост через реку. На противоположной стороне, на высоком столбе огромный красный флаг с серпом и молотом. Вдоль моста — английские броневики и пулеметы. Машины медленно въехали на мост и остановились, упершись в шлагбаум, закрывающий въезд на противоположный берег. Там — шеренга солдат с автоматами, офицеры в голубых фуражках, колючая проволока вдоль берега. Вот она Россия. Кузьменко улыбался — наконец-то увидел. Некоторым офицерам по разным надобностям разрешили выйти из машин на мост. Улыбающемуся Кузьменко тоже разрешили. Он подошел к перилам: вниз — метров пятьдесят, под водой посверкивает каплями крупный камень. Возможно, подводная скала. Заученным еще с кубанского детства движением сиганул через перила и вниз. С адской скоростью ринулась на него вода, камень, смерть!
Первым выехал на берег генеральский автобус. Проверили пассажиров и отправили машину на завод — там было приготовлено место для генералов. Выезжали с моста на берег следующие автобусы, встречающим по списку передавали офицеров, автобусы отправлялись обратно. Офицеров растрепанных, растерянных пытались построить шеренгами. К Колкину подошел советский солдат. Заинтересовался часами:
— Покажь. О, золотые. Шлепнут тебя, паря. На что упокойнику часы? Отдай.
Колкин, не глядя на солдата, отдал часы и потом сунул руку дальше, в рукав. Сверкнуло заостренное стекло, и казак с силой воткнул его в горло. Брызнула кровь, упал казак, дергаясь в судорогах.
Недалеко от него стоял Артюхов. Молча глядел на происходящее.
Когда Колкин рухнул на землю, заливаясь кровью, Артюхов сказал, обращаясь не известно к кому:
— Вот так они взяли меня из дома от отца с матушкой и их погубили, и меня на смерть сюда привели. Прости меня, Боже милостивый, к вам иду я батюшка с матушкой.
В руке Артюхов а оказалась бритва с открытым лезвием, и через мгновение, перерезав горло, он в предсмертных судорогах бился на земле.
Палихин и командир стрелковой дивизии генерал-майор Буйков издали наблюдали за долгим процессом передачи казачьих офицеров. В шеренгах толкались английские солдаты, выгодно обменивая одну папиросу на часы. Изредка возникала суматоха: кто-то пытался броситься в реку, кто-то резал себе горло стеклом или бритвой.