Дальнейшее подтверждение можно найти в Мардине — городе, который так никогда и не был завоеван франками и находился под турецким владычеством весь тот период, когда Эдесе была городом крестоносцев. Мы с Ди посетили Мардин, желая узнать, каким был этот древний город на холме, давший когда-то прибежище большой общине якобитов. Прогуливаясь пешком по его главной улице, мы набрели на здание, которое, несмотря на то что использовалось теперь под мастерские, в свое время явно было церковью. Нас поразила не только остроконечная арка входа, но и окружающая его зигзагообразная ажурная каменная работа того типа, который для нас в Великобритании ассоциируется с норманнами. Поскольку эту церковь построили не норманны и не франки, она служит бесспорным доказательством того, что этот стиль родился не во Франции, а либо в Армении, либо в Северной Месопотамии. Вслед за этим переносом культуры менее чем за столетие ландшафт Европы изменился со строительством этих внушающих благоговение зданий. Большие кафедральные соборы Франции были небоскребами своего времени — самыми высокими постройками в известном мире со времен Великой пирамиды Гизы.
Однако в книге Карпентье наибольший интерес у меня вызвала не его оценка готики, какой бы замечательной она ни была, а скорее его открытие того, что соборы Богородицы в северной Франции были спроектированы согласно определенному плану. Каждый собор — в Руане, Шартре, Лаоне, Реймсе и т. д. — представляет свою звезду. Взятые вместе, эти «звезды» составляют тело созвездия Девы. Карпентье этого прямо не говорит, но указанный план (его легко проверить любому, у кого есть карта Франции и рисунок созвездия Девы) отражает в доступном виде гермесово изречение: «Как наверху, так и внизу». Так как звездное соотношение было основной идеей строительства египетских пирамид IV династии, это подсказывает преемственность традиции. В отличие от выполнения архитектурного плана в Египте, осуществленного на относительно небольшой территории вблизи от Каира[114], фигура Девы во Франции имеет огромные размеры[115].
Следовательно, строившие соборы каменщики руководствовались высокими побуждениями и черпали вдохновение в видении, внушающем трепет. И они сами, и их благодетели, включая, должно быть, короля и графов Шампани и Бургундии[116], выполняли секретный план величайшей важности. Строительство одного только собора требовало много времени и огромных средств. Сооружение же дюжины соборов было не просто трудным делом, но и означало большое упорство и убежденность. Возникает вопрос: для чего понадобились все эти колоссальные усилия? Ради чего все это было затеяно?