— Но мы не можем.
— Лина, нам нужно уходить. У нас мало времени.
Высвободив руку, она обернулась на поднимавшегося брата.
— Тебе не следовало этого делать, — выдохнула она, с ужасом понимая, чем это может закончиться. — Последствия…
— Именно поэтому нам и нужно уходить. — Он снова поймал ее за руку. — Пойдем.
— Сперва мне нужно кое-что сделать.
— Если ты про то, что собиралась отдать паспорт отцу, можешь об этом забыть.
— Ты знаешь?
Он мрачно кивнул.
— Когда меня позвал король, Доминик об этом упомянул. Просто не смог удержаться и не похвастаться, что ты снова в их руках. И ты принесла паспорт. — Утверждение, не вопрос.
— Иначе бы он тебя арестовал. Неужели ты не понимаешь? Он совсем мне не доверяет, и, если я не отдам ему паспорт, он до конца жизни упрячет тебя в тюрьму.
— Сперва ему придется меня отыскать.
Все еще держа ее за руку, Натаниэль почти бегом бросился вниз, увлекая ее за собой.
— Зачем тебе вообще понадобилось с ним драться? — выдохнула Каталина, когда они уселись в машину. — Он же мог тебя убить!
— Это не важно. Давно он над тобой издевался?
Ничего не ответив, Каталина заметно напряглась.
Что ж, похоже, его предположения оказались верны.
— Каталина? — позвал он, убедившись, что отвечать она точно не собирается. — Я задал тебе вопрос. А учитывая, что я к остальным своим так называемым преступлениям только что добавил еще и измену, ты, по крайней мере, могла бы сказать мне правду.
— Мне сложно об этом говорить. Я сразу чувствую себя предательницей.
— Забудь о преданности. Кроме тебя, в вашей семье никто не знает, что означает это слово.
— Доминик… — Она все-таки нашла в себе силы говорить. — Иногда он меня бьет. Но так, чтоб следов не оставалось, — добавила она, словно пытаясь его оправдать.
— А король об этом знает?
— Не знаю. Доминик ненавидел меня с самого рождения, но отец даже в детстве никогда его не останавливал. — Каталина грустно улыбнулась. — Думаю, он просто ревновал, что мама уделяла мне больше внимания. Не пойми меня неправильно, по-настоящему он меня никогда не избивал, но я всегда принимала его отношение как должное. В конце концов, женщины дома Фернандесов полностью принадлежат своим мужчинам. Но это неправильно. И, вернувшись во дворец, я больше не позволю ему так с собой обращаться.
— Как?
— Буду кричать. Или выцарапаю ему глаза. Он не привык, чтоб я отвечала или сопротивлялась.
— Понятно. Но ты вообще во дворец больше не вернешься.
— Но я должна.
— Кажется, ты говорила, что не хочешь, чтобы наш ребенок здесь рос, так почему ты…
Каталина покачала головой.