— Бабушка... она в больнице. Уже два дня находится в отделении интенсивной терапии... — его голос дрожит, и он не заканчивает предложение.
Он и не должен этого делать. Нанетт для них с Мейси как бабушка. Единственная семья, которая у них осталась в этом мире.
— В какой вы больнице? Я уже еду.
***
Пробегая по больничному коридору, я почти врезаюсь в инвалидную коляску. Боже, переведи дыхание. Я замедляюсь, чтобы прочитать указатель, сообщающий о том, что отделение интенсивной терапии находится на шестом этаже. Резко нажимая кнопку в лифте, я переступаю с ноги на ногу, размышляя о том, что по лестнице, скорее всего, добрался бы быстрее.
Наконец, лифт останавливается, доставив меня на шестой этаж. Здесь есть частная комната ожидания для семей людей, попавших в это отделение, и это хорошо, потому что когда я отмечаюсь на стойке регистрации, то понимаю, что не знаю ни имени, ни фамилии Нанетт, или Наны, как все ее называют. Я иду до конца по слишком тихому коридору и захожу в комнату ожидания. Именно там я и нахожу Мейси. Она здесь, одна, сидит, скрючившись на пластиковом стуле и уткнув голову в колени.
— Блинчик?
Мейси поднимает голову. Она ужасно выглядит, у нее красные глаза, заплаканное лицо, и что-то внутри меня сжимается.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает она, моргая.
Я за три длинных шага пересекаю комнату и обхватываю ее руками, приподнимая со стула. Крепко прижимаю ее к своей груди и, учитывая нашу разницу в росте, ее ноги болтаются в нескольких сантиметрах от пола. Меня охватывает опасение, что она будет вырываться из моих рук, но вместо этого она прижимается к моей груди, зарываясь лицом в мою шею и позволяя мне себя обнимать. Тут же меня разрывает чувство: это похоже на возвращение домой, словно все последние шесть лет мне не хватало именно этого. Но я не позволяю себе долго на этом сосредотачиваться, я подумаю об этом позже.
— Как она? — спрашиваю я.
Мейси всхлипывает и поднимает голову от теплой точки на моей шее.
— Ей восемьдесят лет. Они пытаются подготовить нас к худшему.
— Христос, — все намного хуже, чем я думал. — Что произошло?
— Они думают, что с ней случился удар. Сейчас она находится в коме, а врачи пытаются выяснить, какой ущерб был нанесен этим ударом.
— Мне жаль, дорогая, — я снова притягиваю ее к себе, и ее теплое тело идеально подходит моему. Она тихо бормочет слова благодарности. — Ты ее уже видела?
— Да. К ней подключено так много приборов и трубок, я чуть не упала в обморок. Ужасно видеть ее такой.
— Теперь я здесь. Я с тобой, — я вместе с ней опускаюсь в кресло для двоих и продолжаю держать ее за руку. — Почему ты здесь одна? Если бы я знал…