Легкие шаги слышны на деревянном полу, и Мейси заходит на кухню.
— Хорошо пахнет, — она смотрит на белую коробку с пиццей, стоящую на столешнице. Такое чувство, что она хочет смотреть куда угодно, только не на меня.
Черт, интересно, станет ли со временем проще?
Я приближаюсь к ней.
— Надеюсь, ты все еще любишь ветчину и ананас.
Она кивает. Одна ее щека «помята» после сна, длинные волосы связаны в беспорядочный пучок, но она выглядит великолепно. Естественно.
— Также есть салат, — я хватаю полиэтиленовый пакет и достаю два контейнера с салатом и различные контейнеры с гарниром. Я не был уверен в том, что она предпочтет, и заказал несколько на выбор.
— Ненавижу салат, — она криво улыбается.
Напряжение мгновенно ослабевает, и я расслабляюсь.
— Я тоже, — отставляю в сторону контейнеры с салатом и хватаю две тарелки, пока она открывает коробку с пиццей, затем кладет по кусочку на наши тарелки.
Мы едим, сидя вместе в гостиной, по телевизору идет дневное игровое шоу, которое никто из нас раньше не видел. Мы обмениваемся парой комментариев об участниках шоу, но, в основном, молча едим. Между нами по-прежнему чувствуется напряжение, но сейчас не время это обсуждать. Ее мысли сосредоточены на бабушке, именно так и должно быть.
Затем я везу ее обратно в больницу. Хейл и Бриэль как раз выходят из палаты Наны, и в глазах Бриэль появляются слезы.
Я беру под руку Мейси и нежно ее держу, как будто это защитит ее от любых плохих новостей, которые мы сейчас услышим.
— Что происходит? — спрашиваю я, когда мы приближаемся.
Они оба счастливо смотрят на нас.
— Она очнулась. И может говорить. Врачи считают, что урон от удара минимален.
У Мейси от облегчения подкашиваются колени, и она практически повисает на мне.
— Слава Богу. Я могу ее увидеть?
Хейл кивает.
— Да. Несколько минут. Ей все еще нужно отдыхать.
Предполагая, что в палату может зайти только семья, я собираюсь отпустить руку Мейси, когда она тянет меня за собой, направляясь к бабушке. Это для меня знак того, что я все еще что-то для нее значу, и, возможно, она все еще нуждается, чтобы я был в ее жизни. Или, может быть, она просто боится идти одна.
Я давно не видел Нану, скорее всего с прошлого Рождества, когда она мне подарила отвратительный свитер оранжевого цвета. Но как только я замечаю ее, у меня слабеют колени. Ее кожа цвета мокко сейчас мертвенно-бледная, и множество трубок и проводов соединяют ее с разными приборами. Мягкий шум устройств и звуковой сигнал на заднем фоне и вовсе не создают успокаивающей атмосферы. Инстинктивно я крепче сжимаю руку Мейси своей.