– То есть как… – начала я и умолкла, не в силах продолжить.
Перед глазами встала картинка: зубастая пасть, перекусывающая сухожилия, как щепки. Фонтаном брызнувшая кровь окатила портрет и потекла по холеному лицу. Я икнула и замотала головой, прогоняя наваждение.
– Ему никто не смеет перечить, – не унималась Жюли. – Все, на кого упадет его взгляд, обращаются в камень. Вы видели его портрет? Художник, что рисовал его, теперь выставлен на аллее перед дворцом его сиятельства. А еще генерал в одиночку разгромил отряд степных кочевников и первым приручил двенадцатиголовых болотных гидр. Теперь эти чудовища наравне с вивернами обитают в королевском зверинце.
Я никогда не видели ни гидр, ни виверн. Если это действительно сон, было бы интересно поглядеть на тех и на других.
– А как попасть в королевский зверинец? – спросила я с нескрываемым любопытством.
Жюли открыла рот, чтобы ответить, как вдруг подскочила и присела в почтительном реверансе:
– Ах, герр Кёне! Простите, не заметила вас, молодой хозяин!
Я выпрямилась и обернулась. У входа, небрежно привалившись плечом к выбеленным резным перильцам, стоял худощавый парень в сюртуке горчичного цвета. Он неприятно ухмылялся, не сводя с меня взгляда водянистых глаз, под которым стало крайне неуютно.
– Где еще я мог встретить любезную сестренку, как не в ее любимой беседке? – вкрадчиво проговорил молодой человек и лениво отлепился от перилец.
– Герр доктор велел… – начала Жюли, но парень взмахнул рукой, приказывая ей замолчать.
– Герр доктор велел то, герр доктор велел се, – передразнил он. – А я велю убираться сейчас же! Ну? Чего уставилась, дрянь! – Молодой человек хлопнул в ладоши, и Жюли подпрыгнула, стреляя глазами то в меня, то в него. – Пошла, пошла!
– Жюли… – Я протянула руку, поднимаясь.
– Я приказал оставить нас! – взревел незваный визитер, хватаясь за кнут, висевший на его поясе. – Считаю до одного! Раз!
Жюли беспомощно глянула на меня, словно прощаясь, и метнулась вон из беседки. Я возмущенно вскинула голову:
– По какому праву…
Молодой человек вошел внутрь и сжал ладонями мои обнаженные плечи. Его руки были влажными и грубыми. Я задохнулась от конского пота, смешанного с резким запахом туалетной воды.
– По такому, что я твой сводный брат Якоб, моя дорогая, – щерясь в неприятной ухмылке, ответил он. – Как же я соскучился!
Тут Якоб притянул меня к себе и впился слюнявым поцелуем в шею. Я вскрикнула и ударила его кулачками в грудь. Якоб хохотнул и прикусил зубами мою нежную кожу.
– Не спрячешься, малышка! – промурчал он, облизывая ключицу языком. – Ух, какая сладкая! Погоди-ка, дай поцеловать, пока твой бутон не смяли когти этого фессалийского чудовища!