Жюли щебетала без умолку. Рассказывала, что после моего отъезда мачеха отхлестала ее по щекам, но вскоре успокоилась и начала готовиться к трауру.
– Она уже вывесила черные занавески, представляете? – с ужасом рассказывала служанка. – А герр Якоб ходил напыщенным гусем, и каждый день они с матушкой подсчитывали наследство и мечтали, куда его потратят. Фрау Кёне уже распорядилась перепланировать восточное крыло, где были ваши покои, а себе заказала наряд к королевскому балу. Хочет показаться его величеству в образе новой богатой наследницы старинного родового поместья.
– Ощипанную курицу хоть в павлиньи перья наряди, – хмыкнула я, а Жюли рассмеялась.
– Вспомни, дорогая, – попросила я, – вот этот кулон – ты обмолвилась, что он остался на память от родителей?
– Вы говорили так, госпожа, – подтвердила Жюли. – Еще до болезни. Этот кулон подарил ваш батюшка, а до того он принадлежал вашей покойной матушке.
– После болезни и этих событий все в голове перемешалось, – вздохнула я. – Ты не вспомнишь, Жюли, говорила ли я еще что-нибудь?
– Это нетрудно, госпожа, – улыбнулась девушка. – Лунный камень – счастливый камень рода Адлер-Кёне. Есть поверье, что в нем заключен дух Белого Дракона, хранителя вашей семьи.
– Вот как, – пробормотала я и сжала кулон, он был все таким же гладким и теплым, но теперь я чувствовала еще и слабую пульсацию, словно в моей руке билось крохотное и живое сердце.
Жюли отвели милую комнатку на этаже, где жили слуги, но чаще она оставалась со мной, заменив ворчливую полнотелую Марту. От слуг Жюли приносила любопытные сплетни, и последние разговоры, как я и предполагала, крутились вокруг меня и окаменевшего Игора.
– Вы представляете, госпожа, – широко распахнув глаза, доверительно делилась Жюли, – поговаривают, вы не первая, кого горбун заманил в запретную комнату и заставил его сиятельство поверить, будто жены сами нарушили его приказ.
– Какая низость! – отвечала я, дрожа от возмущения, и, если поначалу мне было немного жаль горбуна, теперь не испытывала ничего, кроме омерзения. – Но зачем ему это было надо?
– Ах, госпожа, слуги говорят, он всегда отличался скверным нравом и был охоч до молоденьких фройлен! Вот только кто на такого урода посмотрит? Слуги рассказывали, что Игор не раз с ненавистью отзывался о герцоге и говорил… – Жюли пугливо обернулась, приникла к моему уху и прошептала: – Говорил, что они с хозяином оба уроды и оба выходцы из низшего сословия. Только герцогу перепадают лакомые кусочки, а Игору не достается и объедков.
– Какая гадость, – отшатнулась я. – Не удивлюсь, если он ненавидел не только жен его сиятельства, но и его самого.