Да, да, я не заболела, я осталась жива. А значит, я непременно доживу до того времени, когда изобретут это чудесное лекарство — эликсир жизни.
Я доживу, я буду жить вечно. Всегда.
А может быть, я сама изобрету этот эликсир и спасу и маму, и Элю, и Марзею, и Степку, и даже бабушку.
А вдруг?..
— Поди-ка сюда, — поманила меня Эльза. Вид у нее был заговорщицкий.
Я сейчас же побросала свои книжки и вприпрыжку помчалась к ней. Эльза ухватила меня за руку и потащила за собой. Мы быстро прошмыгнули темный коридор и влетели в ее комнату. Здесь Эльза отпустила мою руку и взглянула на меня внимательно, словно соображала, можно ли мне доверить что-то важное.
Я навострилась. При этом я изо всех сил пыталась придать себе такой вид, чтобы Эльза не сомневалась, что можно.
Оглядев меня с ног до головы, Эльза неожиданно выпалила:
— Хочешь сюрприз?!
Сюрприз! Сердце во мне подпрыгнуло мячиком. Тем самым, который превосходно надут и подскакивает выше головы.
Сюрприз! Ведь это могло быть и граненое стеклянное яичко, зеленое или красное, и клоун из пластилина, и розовый елочный шарик, покрытый сверху чем-то вроде инея, и растрепанная книжка, и осколок стеклышка от чайного сервиза, и белая круглая бусинка, выловленная со дна самого океана, и пестрый, ни с чем не сравнимый фантик из-под конфеты, смятый на сгибах, который в тыщу раз лучше самой конфеты, и потускневший значок с непонятными, но завлекательными буквами ДОСААФ, и наконец — страшно подумать! — это мог быть даже щенок, живой щенок, о котором я мечтала всю жизнь.
Что из того, что его пока не видно и не слышно? Все равно еще не все потеряно. Может быть, Эльза спрятала его в шкаф. Наверное, он уснул там и потому не лает. А вдруг он задохнется? Мой щенок, толстый и ласковый. Эта мысль так испугала меня, что я закричала, не помня себя от страха:
— Эльза, открой скорее шкаф, ведь он задохнется!
— Кто задохнется? — непритворно удивилась Эльза.
— Как кто? Щенок! — не выдержала я.
Эльза еще больше удивилась:
— Ты что, того?..
Я смутилась. Не очень-то приятно, когда с тобой так разговаривают. И потом, выходит, щенка-то и нет. Но в ту же минуту меня пронзила догадка: да Эльза же притворяется! Просто я слишком быстро сообразила, в чем заключается ее сюрприз, вот она и недовольна. Надо сделать вид, что я ничего не понимаю.
— Эльза… — недоуменно начала я.
Но Эльза уже не слушала. Она подвела меня к печке, большой побеленной печке, от которой исходило ровное несильное тепло: наверное, утром перед работой мать Эльзы истопила ее.
«Неужели щенок в печке?» — удивилась я, но вслух ничего не сказала.