– Кто здесь?
Свет вдруг зажёгся, и мы с облегчением вздохнули, увидев хохочущую Анфису Николаевну в ночной рубашке.
– Бога ради простите, – сказала она. – Совсем не думала, что Волна проучит Кыша прямо сегодня. – Она выглянула в окно и позвала: – Волна! Кис-кис!..
Немного погодя на подоконник с улицы, сверкая зелёными горящими глазами, прыгнула Волна, и я понял, что не ей, а Кышу на этот раз пришлось плохо. Волна, урча, кровожадно облизывалась и старалась стряхнуть с когтей клочки Кышевой шерсти. Кыш горько скулил под окном. Я позвал его, он подошёл и встал на задние лапы. Я втащил его в дом и сказал:
– Не дразни кошку днём, и она тебя ночью не тронет. Она всё видит в темноте, ты же слепой и глупый. И потрепали тебя справедливо.
– Волна тут одну овчарку так испугала, что та за три версты теперь нас обходит.
Мама посмеялась с Анфисой Николаевной, потом Волну заперли на терраске, Кыш забился под раскладушку, и мы опять легли спать.
Утром мама сказала:
– Алёша! Можно, я прочитаю твоё письмо?
– Прочитай, – разрешил я.
Мама внимательно прочитала и снова спросила:
– Почему ты пишешь «Доброе утро, Снежка!» вместо «Здравствуй!»?
– Потому что почтальонша приносит письма утром, – сказал я. – А не днём и не вечером.
– А почему ты написал «Да свидания», а не «До свидания»?
– Потому что говорят: «Да здравствует», а не «До здравствует».
– У тебя в голове не грамматика, а каша, – сказала мама. – Стыдно посылать письмо с таким количеством ошибок!
– Вот ты никак не поймёшь, что если я пишу с ошибками, то Снежка с ошибками читает и всё понимает правильно. Одно накладывается на другое.
– Хорошо. Иди умывайся, – сказала мама.
Кыш из-под раскладушки сначала вылезать не хотел, но потом всё-таки вылез. Мы вышли вместе во двор. Волны нигде не было видно. Вдруг подул ветерок. Он донёс до Кыша её запах. Кыш зарычал.
– Не тронь кошку, а то ночью опять получишь, – сказал я.
Кыш лёг на дорожку, прикинул что-то в уме и пулей полетел к сарайчику. И тут же Волна сиганула через весь огород на дерево, на старую чинару. А Кыш лаял под ней. Он говорил:
«Я собака. Я тебя умней и не сдамся. Ты увидишь, как я тебя перехитрю! Ав! Ав!»
– Ирина! Алёша! Быстрей идите сюда! – позвала Анфиса Николаевна. Голос её был взволнованным.
– Что случилось? Неужели опять огурцы? – спросила мама, когда мы подбежали к огуречным грядкам.
– Вот – смотрите!
На земле валялись три огурца, похожие на дирижаблики с жёлтыми пропеллерами. Анфиса Николаевна держалась за сердце.
– Вы не волнуйтесь, – сказала мама, – надо сейчас же заявить в милицию.