Такое объединение можно, конечно, посчитать притянутым за уши. Но вспомним, что через неполные три года Шукшин напишет повесть «Калина красная», в которой действие начнётся на Русском Севере – «История эта началась в исправительно-трудовом лагере, севернее города Н., в местах прекрасных и строгих», – а фильм «Калина красная» будут снимать в Белозёрске, самом что ни на есть сердце Вологодчины…
И вот № 42, шукшинские рассказы «Сапожки» и «Петя».
Когда и как их передал в редакцию автор, долго ли они ждали выхода в свет установить сложно. Вообще в биографии Шукшина до сих пор довольно много пробелов («…факты его творческой биографии могут и утеряться, и с ними надо поспешить» ещё в 1977 году предостерегал Сергей Залыгин в предисловии к книге Владимира Коробова «Василий Шукшин. Творчество. Личность»), и взаимоотношения Шукшина и редакции «ЛР» – одно из таких почти нетронутых «белых пятен».
Забегая вперёд скажу, что до весны 1974 года имя Шукшина в статьях о литературном процессе по-прежнему будет появляться в «ЛР» редко. Незамеченными «Литературной Россией» останутся фильмы Шукшина «Странные люди» и «Печки-лавочки», напечатанный в журнале «Сибирские огни» роман «Я пришёл дать вам волю». Зато число опубликованных его рассказов за этот период – значительно: с октября 1970-го до весны 1974-го – девять… С марта 1974 года начнётся период, когда Шукшин станет чуть ли не главным героем статей и обсуждений, он отдаст в «ЛР» свою повесть «Энергичные люди» и три рассказа. И смерть Шукшина в октябре 1974-го будет воспринята редакцией как действительно невосполнимая утрата, потеря близкого человека…
Но пока отношения Шукшина с недавно критиковавшим его и его литературных товарищей еженедельником только налаживаются. И какими рассказами Василий Макарович решил налаживать эти отношения?
Хотелось бы начать с «Пети», бегло обрисовать рассказ и перейти к «Сапожкам» для подробного разговора. Но «Сапожки» поставлены впереди, заняв 12-ю и часть 13-й полосы, «Петя» же выглядит неким довеском. Значит, начнём с рассказа «Сапожки».
Время от времени среди литературных специалистов (тех, кто умеет умно поговорить о литературе) начинает преобладать мнение, что художественное произведение должно быть освобождено от конкретных примет времени, деталей окружающей жизни (они, дескать, через год-два будут попросту непонятны, цены изменятся, маршруты общественного транспорта тоже, поэтому не надо засорять этими подробностями ткань произведения); что писать на злободневные темы – дурной тон, публицистика, которую из прозы нужно гнать, вытравлять