— А что я наделал? — спросил Антон, совсем не чувствуя себя виноватым. — Спас всех нас, ты хочешь сказать?
— Сам подумай.
Кристина села на лавочку, стоящую возле кафе, и вытянула вперед ноги, на которые были обуты яркие желтые босоножки на небольшом каблуке.
— Я не понимаю девушек, — вздохнул Антон, садясь рядом.
— Проще помолчать, чтобы не выставить себя глупым, — заметила Кристина. — Веллли… Она ужасно обиделась на тебя и на твои слова.
— А что такого я сказал?
Антон пнул камешек, лежащий у него под ногой, и тот, гремя, поскакал по асфальту.
— Ну, знаешь ли, если бы меня сначала обвинили в том, о чем я даже не думала, а потом назвали тварью, я бы тоже обиделась.
Антон, кажется, смутился; он провел рукой по волосам, так похожим на песок, искрящийся под солнцем, и отозвался:
— Ладно.
— М? — Кристина посмотрела на него с вопросом.
— Я преувеличил… Немного. — Было видно, что эти слова даются Антону с трудом.
Кристина посмотрела в сторону, а потом призналась:
— Если бы я не знала тебя, то подумала бы, что ты влюбился. Или действительно влюбился. Кто же во всем виноват? — она сощурилась и с хитринкой посмотрела на Антона.
— Отстань, — невежливо отозвался тот. — Лучше думай, что мы с твоей подругой будем делать новоявленной.
— А ты, небось, извиниться захотел? Искать мы ее будем, братец, искать и ещё раз искать… Пойдем? Она, надеюсь, немного остыла. Эх, ты… Балбес.
Кристина поднялась с лавки. Сейчас она смотрела на Антона сверху вниз, выглядела внушительно, и вообще — спорить с такой девушкой, тем более, если она твоя сестра, опасно для здоровья.
Он вообще никогда не умел с ней спорить.
Вставая с лавки, Антон пробубнил:
— Всегда мечтал о таком отдыхе… Перебилась бы твоя подружка и сама пришла.
— Антон, — Кристина бросила на него укоризненный взгляд.
Антону ничего не оставалось, как вздохнуть.
***
Зря, зря, зря.
На языке туристов это звучало примерно так же, как голоса чудесных птичек, которые обычно летали по небу, но сейчас шли по земле, качаясь в разные стороны. Самая большая птичка шла первой, за ней следовало ещё несколько маленьких и пушистых, похожих на облака.
«Кря-я-я!» — тянула большая утка. Велессе почему-то казалось, что так она ругает ее. Кря-кря-кря, зря-зря-зря, зря, Велесса, очень зря!
Велли вспомнилось, что подобные песенки очень любила напевать Виксиния, каждый раз меня в них по десятку слов.
Кря… То есть, надо придумать, что делать дальше. При этом не забыть, что уже вечер — вон, какое небо над головой красивое, цвета малины, которую продают на улице, с розоватыми облаками, имеющими золотой контур — это солнце так через них просвечивает. А ещё Велессе негде было ночевать, да и есть хотелось ужасно — все-таки, последний раз она ела хоть что-нибудь на балу, а после этого прошло уже прилива три, если не больше…