Велессы не было. И это правда. Правда, благодаря которой не случалось ни единого мига, чтобы Тимир не переставал себя ругать.
Это он виноват — тоже правда. Потому что отпустил. Врут, когда говорят, что нужно отпускать, если любишь. Если любишь, надо бороться — до последнего взмаха хвоста, до последней чешуйки, до последнего вдоха, до последнего солнечного луча…
Ведь это он показал Велессе солнце. И небо. Небо цвета свободы — как говорила сама Велли. И эта фраза прочно врезалась в сознание Тима.
Тимир перевернулся с одного бока на другой и уперся взглядом на композицию из кораллов. Она стояла возле одной из стен его комнаты и русалу очень нравилась — он замечал в ней что-то необычное, цепляющие взгляд. Её было интересно разглядывать, находя все новые и новые детали…
В комнату, нарушая Тимино одиночество, вплыла Ненифина. Она с заботой в синих глазах посмотрела на сына, присела на край кровати, коснулась его плеча и произнесла:
— Предлагаю тебе поесть, Тим.
— Я ел.
— Позавчера? — Ненифина невесело вздохнула. — Нельзя так над собой издеваться. Да, Велесса — прекрасная русалка, каких еще поискать. И она обязательно найдется, где бы ни была. Стража у Подводного дворца хорошая, и она обязательно ее отыщет…
Тимир приподнялся, облокотился спиной о стену и признался:
— Я знаю, где она.
— Так почему ты не поможешь в поисках, Тим? — спокойно поинтересовалась Ненифина.
— Ее не смогут оттуда достать. Я знаю, о чем говорю, мам, — предопределяя вопросы, уточнил Тимир. — Я не могу сказать место, где она находится. Не обещал, что буду молчать, но меня замучает совесть, если скажу. Все равно это не поможет.
Она кивнула, и Тим продолжил:
— Велли… Велесса уплыла к человеку, которого любит. И с большой вероятностью она не вернется.
С каждым словом Тимиру становилось легче, будто он плыл к поверхности воды, и с каждым взмахом хвоста уменьшалось давление. А ещё он верил, что мама его поймет.
— Ты думаешь, что она не вернется? — уточнила Ненифина, и Тим согласно кивнул. Тогда она поделилась: — А я предполагаю, что скоро мы ее увидим.
— Почему? — удивился Тимир.
Ненифина улыбнулась, не желая выдавать свою тайну, а потом потрепала Тимира по волосам и воскликнула:
— Просто верь мне! Я же твоя мама, — она рассмеялась, и Тимир даже чуть скривил уголки губ в ответ. — А сейчас идем есть. И никакие возражения не принимаются.
Ненифина подскочила с кровати, думая о том, как много может значить свобода. Она отлично помнила цвет неба, сухого песка и зеленой листвы, а ещё какой холодный на ощупь белый снег, чем-то похожий на облака. Вот только об этом никто не должен был знать.