Ее глаза распахиваются, а затем она отворачивает лицо, глубоко вдыхая.
Ох, черт. Я перегнул палку.
Если бы мама была жестокой женщиной, то, наверняка бы, встала и дала мне пощечину в
тот же момент. Я мог прочитать это по напряженной линии ее плеч, ее нарочито– спокойный
вдохах.
Но мама – не жестокая. Она мягкая и терпеливая, и не желает клевать на мою наживку.
– Таннер, милый. Это очень сложно для меня, чем ты можешь себе представить, и если ты
хочешь обсудить мою историю, связанную с церковью, то мы можем. В данный момент, я
переживаю за тебя. Ты всегда в первую очередь идешь на поводу у своего сердца, а уже потом –
головы, но мне нужно, чтобы ты подумал об этом, – подоткнув под себя ноги, она продолжает. –
Вы с Себастианом из двух совершенно разных миров, и пусть даже это не то же самое через что
прошли мы с твоим папой, или тетя Эмили, но оно не так уж сильно отличается. Полагаю, его
семья не в курсе, что он гей?
– Да, даже я не знаю, гей он или нет.
– Ну, чисто гипотетически, давай предположим, что его и твои чувства взаимны. А ты
знаешь, что церковь считает нормальной однополые отношения, но тебе нельзя никак воплощать
их в жизнь?
– Да, знаю.
– Будешь ли ты способен встречаться с ним, но не прикасаться? – это риторический
вопрос, поэтому она не ждет моего ответа. – Или, каково тебе будет в роли секрета? Для тебя
будет нормальным встречаться за спинами его родителей? Что если его семья, настолько же
близка, как и мы? Как ты будешь чувствовать себя, если его семья отречется от него, из– за
отношений с тобой? – на этот раз она ждет моего ответа, но я, честное слово, не знаю, что сказать.
Это то же самое, что и впрягать телегу перед лошадью – черт, да перед всем стадом. – Что бы ты
почувствовал, если бы он потерял свою общину, или вы двое – искренне влюблены, но он, в итоге,
выберет церковь вместо тебя?
Я отбиваюсь шуткой.
– Мы едва переписываемся. Я пока не готов к предложению.
Она понимает, что я делаю, и отвечает терпеливой, грустной улыбкой.
– Знаю. Но и еще я знаю, что никогда не видела тебя настолько увлеченным кем– то
раньше, и под восторгом всего «первого», трудно задумываться над тем, что будет дальше. И это
моя работа – присматривать за тобой.
Я сглатываю. По логике я понимаю, что она в чем– то права, но упрямая часть моего мозга
настаивает, что ситуация совсем не такая. Я смогу с ней справиться.
***
Пусть мама и желает мне только добра, но мои мысли о Себастиане уже как поезд,