что целовался с парнем в том путешествии, только со вторым парнем за свою жизнь. Его звали
Дэкс, и он приезжал со своими родителями. Мы ускользали с ужинов с другими врачами и их
семьями, и целовались до тех пор, пока не немели наши губы.
Поэтому да, я знаю то, чего не знает человек, который снимает. И я рассказал маме и папе
о Дэксе несколько месяцев спустя.
Я хочу сказать Себастиану, что он прав, только если посмотреть на его реакцию, когда я
объясню почему.
– У меня есть небольшая фобия насчет высоты, – произношу вместо этого. – И мне чуть
плохо не стало, когда родители сказали, что взяли билеты на подъем наверх.
Приподняв подбородок, он смотрит на меня.
– Ты пошел?
– Да, пошел. Кажется, я держал маму за руку всю дорогу, но сделал это. Возможно,
поэтому я выгляжу немного гордым.
Себастиан отступает в сторону, усаживаясь обратно за островок.
– Мы однажды проехали сорок миль до Нефий, – произносит он. – Думаю, можно с
уверенностью сказать, что тебе повезло.
Я давлюсь смехом.
– Нефий – классно звучит.
– Мы посетили храм в Пейсоне и наблюдали за реконструкцией телеги на Мормонском
пути. Так что….да.
Теперь мы оба смеемся. Я сочувственно обхватываю его плечо.
– Ладно, возможно, тебе повезет в следующий раз.
– Не думаю, что это случится, – отвечает он, ухмыляясь мне поверх своей банки колы.
Его улыбка выбрасывает смесь эндорфинов в мою кровь.
– Возможно, когда мы закончим с яхтой, то сможем сходить на ней.
Он опускает свою банку на стол рядом с тарелкой.
– Ты когда– нибудь делал это раньше?
– Я хотел сказать, я никогда не управлял сам прицепом раньше, но уверен, что справлюсь
с ним. Ты тоже можешь поехать, когда мы в июле поедем на озеро Пауэлл.
Лицо Себастиана опускается на долю секунды, перед тем как его обычная, идеальная маска
занимает снова свое место.
– Звучит неплохо.
– Может, нам повезет и станет теплее раньше, – произношу я. – В начале лета.
Интересно, он видит, как колотится мое сердце о ребра.
– Будем надеяться.
Глава 8.
Я провожу все свое свободное время по вечерам на этой неделе, отчаянно выискивая и
заменяя имена «Таннер», «Тан» и «Себастиан». Таннер становится Колином. А Себастиан –
Эваном. Все, кто ходит со мной в школу получают новые имена. Отэм становится Энни. Фуджита
– Франклин, а занятия становятся почетной химической лабораторией.
Я понимаю, что это занятие бесполезно. Даже если я сохраню книгу в новой версии, где
«Колин» на самом деле заинтересован в «Йене», одном из учеников– мормонов в классе, я