уставившись в свои руки между коленей.
– Тогда почему ты просто не стал встречаться с девушкой? – спрашивает он тихо. – Если
они тебя привлекают? Не было бы это намного проще?
– Это не то в чем приходится выбирать.
Это намного хуже, чем я мог представить. Это даже тяжелее, чем говорил мне отец. В том
смысле, что когда я открылся, я мог сказать, что он волновался о том, как мир может обращаться
со мной и с какими рода препятствиями я мог столкнуться, в которых он не сможет мне помочь. И
я видел, что эта реакция замаскирована под жесткую дисциплину. Он хочет, чтобы меня
принимали и сделает все, что в его силах, чтобы скрыть свои страхи от меня.
Но сейчас…Я настолько ошибался в этом. Я не должен был ничего рассказывать
Себастиану. Как мы вообще сможем остаться друзьями после этого? У меня есть
мелодраматические мысли, что это, как оно есть, приведет к разбитому сердцу. Не будет никакого
разрыва; просто медленная, болезненная трещина, которая образуется прямо посередине.
– Думаю…мне всегда нравились парни, – шепчет он.
Мои глаза взлетают к его лицу.
Он опускает веки, потяжелевшие от слез.
– В смысле, я знаю это.
Боже мой.
– Меня даже не привлекали девочки. Я завидую тебе в этом. Я продолжаю молиться, что
окажусь в таком же положении, – он выдыхает. – Я никогда не произносил этого вслух, – когда
он моргает, слезы соскальзывают по его щекам. Себастиан запрокидывает голову вверх, глядя в
облака и грустно смеется.– Не могу сказать хорошо это или ужасно.
Мои мысли – ураган; моя кровь – река, вышедшая из берегов. Я пытаюсь придумать, что
лучше всего сказать, что бы мне хотелось услышать в такой ситуации. Проблема, в которой он
признался мне, огромна. Это не похоже ни на что, с чем мне приходилось сталкиваться раньше,
даже со своей семьей.
Я действую по своему первому порыву, так, как говорил мне мой отец:
– Я могу рассказать тебе, как хорошо, если ты доверишься мне.
– Да, – он оборачивается ко мне с влажными глазами. – Но я никогда… – он качает
головой. – Те есть, я…хотел, но никогда…
– Ты никогда не был с парнем?
Он снова качает головой, быстро.
– Нет. Ничего.
– Я целовался с мальчиком, но честно…я никогда не испытывал ничего…подобного.
Он погружается в это на мгновение.
– Я пытался измениться. И… – он щурится. – …даже не позволял себе представлять
каково бы это было…быть с…
Это как удар по моему солнечному сплетению.
– Но потом я встретил тебя, – произносит он.
Его смысл добивает меня еще сильнее.