Девятым оказался арабский посланник Юсуф бен-Али ибн Махмуд, прибывший осенью в Уральск. Едва он ознакомился с правилами поведения в столице и поставил свою подпись под текстом правил на арабском языке, как направился в приёмную министра внешних дел. Видно было, что посол неплохо подготовился к визиту. С помощью переводчика он записался на приём к министру, оставил свои верительные грамоты секретарю. Лишь после этого пошёл в гостиницу, выстроенную в десяти шагах от министерства. Там проживало большинство официальных послов в Уральске, вполне довольных предоставляемыми услугами. Трёхэтажный кирпичный особняк, облицованный белым мрамором, с огромными, по меркам любых иностранцев, окнами, горячей водой, канализацией, телефонами, радио и визорами в каждом номере, произвёл достойное впечатление на гостя столицы.
Юсуф бен-Али ибн Махмуд достиг возраста разумной умеренности, как называли период жизни мужчины после сорока пяти лет многие поколения его предков. В свои сорок восемь лет он побывал во многих городах арабского мира, от Кордовы до Вавилона, поддался азарту молодости, приняв участие в пяти походах против неверных, равнодушно вспоминая три случайных ранения, полученные в сражениях. Дома, в Басре, его ждали четыре жены, семь внуков. Сыновья, все пятеро, также достойно несли знамя пророка, на всём протяжении огромного фронта военных действий — от Иберийских гор до степей Средней Азии и джунглей Индии. В поездку на Урал Юсуф напросился сам, усомнившись в присутствии халифа в силе северных дикарей. Два года назад ему пришлось столкнуться с оружием Иблиса, пушками, применёнными персами в бою. Тогда ему удалось правильно высчитать промежутки между выстрелами и захватить все пять орудий да одного пленника.
Много рассказал умирающий перс-пушкарь, пока Аллах не смилостивился над неверным и подарил ему смерть. Больше года проверял эти рассказы подозрительный Юсуф, не веривший никому, даже своим детям и халифу. Не смог он поверить и тому, что пушки делают далеко на севере, за пределами Казарского каганата, в варварском царстве. Не отпускало его сомнение, что пушки могла выдумать лишь одна страна, порождение дьявола, Византия. Даже рассказы ветеранов, безуспешно штурмовавших казарскую крепость Дербент два десятка лет назад, когда сам Юсуф гарцевал на коне по тропам Кордовы, о пушках, уже тогда имевшихся в изобилии у казар, не смогли развеять его сомнения. К Мервану, родственнику халифа, под чьим руководством войска потерпели бездарное поражение у стен Дербента, Юсуф всегда относился с презрением.