– Прекратить огонь! – разнесся приказ Дюнуа, который потонул в общем шуме боя. – Прекратить огонь!
Французская артиллерия замолчала.
– Вперед, мои храбрые воины! – раздался призыв Жанны, голос чистый и звонкий. В руках она держала свой штандарт и, как и все, была пешей. – Заполняйте ров! Преодолеем бульвар!
С ревом широким потоком солдаты бросились вперед. Одни хватали разбитые на части бревна частокола и бросали их в ров. То, что недавно было преградой, сейчас превращалось в мост. Другие – среди них бежал и Габриэль – бросали в ров охапки хвороста, которыми запаслись ночью. Бросив первую охапку, юноша поспешил назад за следующей.
Он знал, что в данный момент представляет собой прекрасную мишень. Но единственным способом для французов попасть во внутренний двор было подобраться к стене и приставить штурмовые лестницы, а уже по ним забраться наверх. Не только осколки бревен и хворост заполняли ров, туда падали тела сраженных и лежали в неловких, скрюченных позах. У Габриэля при виде этих тел сделалось в животе неприятно пусто. И некогда было думать о том, чтобы достать трупы и перенести подальше от места сражения. Они погибли за Францию и даже после смерти продолжали ей служить. Подбегая ко рву с очередной охапкой хвороста, Габриэль услышал доносившиеся оттуда истошные вопли раненого солдата, умолявшего о помощи. Лучник, сжалившись над ним, прекратил его мучения. Крики стихли.
Вскоре ров был практически засыпан бревнами, хворостом, телами погибших и умирающих, по полю битвы разнеслась новая команда:
– На штурм! На штурм!
Солдаты тащили штурмовые лестницы, одним концом ставили их в ров, другой прижимали к стене бульвара. Габриэль, приставляя лестницу к стене, поднял голову и увидел, что Жанна их всех обогнала, ловко взбираясь вверх, и уже преодолела половину своей лестницы.
Юноша подбодрил девушку криком.
И вдруг мир перевернулся. Все будто остановилось и стихло, когда он увидел, как Жанна опасно наклонилась назад, оторвалась от лестницы, раскинув руки, как крылья, и полетела вниз, в гущу солдат, словно хотела совершить прыжок веры.
«Нет! – закричал Габриэль. – Жанна! Жанна!»
Он бросил лестницу и, не обращая внимания на стрелы и пули, побежал, расталкивая французских солдат, понесся к ней на всех парах.
Он и еще двое солдат подхватили Жанну и понесли с поля боя. Стрела под углом вошла ей в грудь у правого плеча на добрых пятнадцать сантиметров, угодив в зазор между латным воротником и нагрудником.
«Завтра кровь истечет из моего тела… вот здесь, скорее всего у плеча…»
Они несли ее с предельной осторожностью, но полностью избежать тряски не удавалось; при каждом толчке лицо Жанны морщилось от боли и она пронзительно вскрикивала. Ее крик разрывал сердце Габриэля.