Затем вернулась боль. Голубое небо над ним взорвалось вспышкой боли, и его заслонило чье-то лицо, склонившееся над ним. Жизнь не собиралась отпускать его.
Что было дальше — он не помнил. Изредка приходя в себя, он видел стены, сложенные из дерева. Из камня. Снова из дерева. Казалось, что его везли куда-то. Затем он видел полог, расшитый узорами, который скрывал постель, на которой он лежал. Порой полог поднимался, чтобы кто-то приблизился к постели — врач или слуга, но он не мог долго оставаться, проваливаясь снова и снова в забытье.
Наконец, забытье отпустило его, и он пришел в себя. Место, где он находился, было незнакомо ему, теплый ветер за окном был чужим, плеск волн за окном был неизвестным ему. Он лежал, глядя на голубое небо в широком каменном окне, которое казалось низким и насыщенным, и пытался вспомнить — кто он такой.
— Как тебя зовут? — Человек, стоявший у постели, внимательно смотрел на него. Тонкое лицо, украшенное небольшой бородой, казалось незнакомым. Синие глаза смотрели на него, словно хотели заглянуть в самые дальние уголки его разума. Спрашивавший был одет в странную, но богатую одежду, неизвестного ему покроя.
— Я не знаю, — ответил он, не помня — как звучит его имя. Он сам хотел бы знать — кто он, но его память молчала, отказываясь помогать.
Мужчина перевел взгляд с его лица на небо за окном.
— Здесь небо всегда кажется низким, — произнёс он так, словно и не спрашивал его ни о чем.
— Где я? — Он попытался шевельнуться и ожидал, что боль вернется, вгрызаясь в тело. Но она не возвращалась. Тогда он поднял руку, сжимая и разжимая кулак. Мышцы послушно сократились, словно никогда не прекращали повиноваться ему. Мужчина с синими глазами, шагнувший в возраст зрелого мужа, смотрел на него, и ему показалось, что в его глазах где-то далеко плещется улыбка. Вероятно, это был хозяин дома, в котором он лежал, и теперь его долгом было отплатить тому за проявленную доброту.
Он попробовал сесть. И это тоже получилось так, словно он никогда не лежал с распаханным телом, как расколотая раковина моллюска. Провел рукой по груди, ища следы от шрамов. Он должен был остаться полосой, пересекая тело наискосок. Но о ране напоминала лишь затянувшая её мягкая нежная кожа.
— Ты помнишь свое имя? — снова спросил его мужчина, наблюдая за тем, как он, положив руку на шрам, хмурится, пытаясь вспомнить хотя бы что-то.
— Нет, — он всегда был честен. И не мог лгать тому, кто проявил к нему доброту. Он помнил, что всегда был честен. Хоть что-то.
Мужчина протянул ему предмет, похожий на овал в металлической рамке. Он взял его в руки и встретился со своим отражением. На него смотрел человек с белоснежными волосами до плеч. Лицо этого человека с темными глазами было ему не знакомо, начиная от широкого лба до твердого подбородка, и он не знал — кому оно принадлежит.