С лица пленника сбежала краска, когда он наконец-то понял, что происходящее — вовсе не шутка. Он дернулся снова, стараясь вырваться, и на свету блеснула проседь в темных волосах на висках.
Снимая глушитель с пистолета, мужчина словно не замечал сидящий перед ним труп. Словно это была просто груда тряпья, а не тело человека, еще пару часов назад заигрывавшего с женщинами, а сейчас безвольно обвисшего на старом офисном стуле с пробитой головой. Поскрипывая кожей, в которую было одето его тело, он вытер лицо, на которое попали брызги крови. Поправил пояс, удерживавший кобуру, в которой без труда поместилось оружие, и направился к выходу из ангара, оставляя труп наедине с тишиной.
Вода вздыхала, словно размышляла о чем-то, известном только ей одной. Мужчина остановился у края причала, наблюдая за тем, как где-то далеко за горизонтом пролегла тоненькая полоска занимающегося рассвета. Позади негромко всколыхнулись волны, принимая в себя тело с привязанным к ногам грузом. Гай не обернулся, когда одна из машин чуть слышно заворчала двигателем и выехала с территории причала. Он ждал рассвет, который медленно поднимался над заливом, и его лучи превращали воду в багровые разводы, а небо занималось пожаром. Край солнца ещё не показалось, но от его предвестников стало уже гораздо светлее, отчего всё вокруг приняло розовато-алый отсвет.
Мужчина аккуратно стянул кожаную перчатку без пальцев с руки. Разжал и сжал кулак, потянулся к карману, вынимая небольшой складной нож, обманчиво кажущийся почти игрушкой. Он смотрел на руку, но на его лице не отражалось ни единой эмоции. Лезвие коснулось ладони и медленно двинулось по коже, оставляя за собой узкий след.
Ветер поднял рябь на волнах, заставляя багровый поток струиться навстречу солнечному диску, выплывавшему из глубин залива. Мужчина закрыл глаза. Он словно ждал чего-то, что должно было произойти.
Спустя секунду он открыл глаза, оценивая второй порез на ладони. Затем потянулся снова в карман, пряча нож и вынимая телефон. Будничным голосом, словно ничего не произошло, Гай заговорил, шагая к машине, ожидавшей его у ангара:
— Я возвращаюсь. Очень надеюсь, что меня ожидает горячая ванна и завтрак.
Полумрак старинного кабинета затягивал, словно он служил преддверием в некую глубокую нору. Пожилой мужчина легко распахнул массивную дверь, словно та была сделана из картона, и прошел внутрь.
— Я же сказал не беспокоить меня, — раздалось из глубокого кресла, стоявшего спиной к дверям, словно сидящий в нём не хотел, чтобы его видели.
— Уверен, для меня ты сделаешь исключение, — мужчина оглянулся, осматривая комнату. Тот, к кому он обращался, поднялся из кресла, и, хотя он сделал это неторопливо и небрежно, в его движениях скользило вынужденное уважение к старику: