А вот и очередной тост уже в хлам пьяного Шафера:
- Ну, что ж… Выпьем же опять за наших дорогих Лесю и Артема! Желаю вам всего самого хорошего, опять-таки, любви до гроба, честности и взаимопонимания в семье, доверия и верности… Здоровья… чтоб оно не подкачало, когда понадобится… Ну и… конечно, - очередное шатание флигеля, который, казалось, едва ли уже мог толково держать рюмку в руках, - детишек побольше, да поумнее… Не забывайте нас… Приглашайте еще на ваши праздники. Нам всем будет… оч-чень приятно вас еще не раз увидеть. Порадоваться за столь «удивительный, достойный», да, где каждый достойный друг друга, союз. ГОРЬКО!
Залпом - и вмиг ухватил силой свою белобрысую выдру, подняв с места. Не дожидаясь уже нас – тотчас впился силой, грубостью ей в губы, буквально, желая сожрать ее.
Живо отворачиваюсь я, давясь злостью. Тотчас хватает в объятия и меня Киселев – притягивает к себе. Жаркий поцелуй с языком… отчего в жилах – враз очередной взрыв дурмана алкоголя, сплетенного с болью и ненавистью… ко всему живому, и в первую очередь - к самой себе, разрывая, распекая, накаляя меня… до бела.
- Так, а плясать когда будем? – возмущенно вдруг рявкнул Кузнецов, отчего вынужденно оторвались мы друг от друга (с женихом).
- Борь, тебе только плясать осталось, - взволнованно прошептала Тамара.
- А че? – искренне удивился и поморщился.
Мигом, молча, срываюсь из-за стола я. Схватила пачку сигарет, зажигалку – и на выход.
Не так курить, как просто убраться от этого безумия.
Не так я всё это представляла. Да и вообще, смутно всё представляла. Но Сиськастая вовсе все карты путает. Как наедине остаться, как вновь разговор завести про Киселя, как «сторговаться»?
С*ка… уже на всё идешь, чтоб спасти его шкуру. На всё – а судьба только рачительнее задницей поворачивается.
Скрипнула дверь.
Вот, б***ь. Лишь бы не Боря – сейчас я точно не готова к разговору. Даже если сама только что подобное хотела, не сейчас.
Но внезапно подошел кто-то и обнял меня со спины за плечи. Губы к уху… Дюжий аромат алкоголя, сигарет вмиг волной ударили в меня, только запах… настолько был пропитанный чем-то важным, чем-то сердцу дорогим, что только и пошла голова кругом от счастья.
- Леська! Леська моя! Ле-сень-ка! – вдруг заговорил Кузнецов. Резво отстранился, ухватил за руку и силой обернул меня к себе лицом. – У-ух, змеюка! – напор и повалил на стену. Стою, сверлю его взглядом, а чувств не выказываю: ни страха, ни жажды. Глаза только удивленно пучу. Вмиг обвился руками вокруг шеи. Приблизился губами своими к моим. Жарким, ядовитым шепотом: – Всё смалишь, паскуда!