Хочешь я расскажу тебе, дружок, как рождается чувство?
Это таинство, напоминающее процесс создания твоего любимого аромата.
Вначале смешиваются основные компоненты — любопытство и немного легкой заинтересованности с добавлением флирта.
Эта смесь через некоторое время насыщается общими интересами. Добавляются сходные пристрастия и увлечения. Немного позже она переливается в емкость доверия и обоюдной симпатии.
Но это еще не все, самый важный момент — полученную смесь необходимо нагреть на обжигающем огне страсти и желания. Добавить пару капель ревности и жизнелюбия. Тогда испарится недоверие, и чувство становится более гармоничным и выразительным. Проявляются сочные ноты динамизма и энергичности. Чувство становится максимально насыщенным, многоцветным, как радуга, и ярким, как тропическое солнце. Вот почему даже одна его капля способна вызвать непреодолимое, бесконечно сильное и нежное влечение. Это одна из самых сильных субстанций на земле…
Ну вот, писал-переписывал, а компьютер чертов возьми и зависни — и вся концовка смылась.
Попробую еще раз: никто меня не ждет, отца с мамой похоронил несколько лет назад, дочка выскочила замуж и так стремительно отдалилась, что я ахнул. Все вы, дочки, оказывается, такие. В декабре их дом сдадут и молодые съедут. Я останусь совсем один. Совсем один.
Дочь у меня ответственная и умненькая. Единственная на пять школ округа окончила школу с золотой медалью. После медуниверситета сейчас в ординатуре, но как поработала-походила в наши больницы, так сразу затосковала и взяла тайм-аут. Их там, молодых студенточек, сразу бросают, как щенят, вести больных детей — по две палаты на каждую. Плюс ночные дежурства, когда на тебе одной весь этаж. Муж такой же ординатор, но тоже взял отпуск и устроился в фармфирму — развозит по аптекам и поликлиникам образцы лекарств. Получает вдвое больше, чем в больнице. Но все это без гарантий и перспектив, ведь это не профессия. Может быть, я слишком старомоден, но мне хочется, чтоб они работали по специальности…
Вчера видел в метро пару — он и она, лет по двадцати. Сидели обнявшись, как одно целое, как раковина двустворчатая, оберегая свое от мира, от ледяного дыхания, в одинаковых серых свитерах ручной вязки, с одинаковым рисунком на груди и по рукаву. Девочка научилась вязать крючком и связала для себя и любимого, связала одной нитью себя с другом (что там приходит в голову из мифологии? что-то из греков, не помню — одна Парка вспоминается). Сердце дрогнуло — такая маска отчаяния лежала на ее лице. Что-то у них произошло — в их крохотном мире на двоих. Молодым сегодня трудно, молодым всегда трудно.