— Боже, какой блестящий успех, дети мои, какая публика! Я с удовольствием играла бы эту роль всю свою жизнь; я самая известная неизвестная звезда во всем мире! Жорж, прибавьте скорости, пожалуйста, — вон те люди, впереди нас, еще не успели меня поприветствовать!
После семичасового триумфального автопробега мы остановились для ночлега в отеле на Атлантическом побережье. Это был шикарный палаццо, возвышавшийся над морем, и Папа забронировал в нем шикарный номер люкс.
— Я вижу, вы придерживаетесь избранной линии поведения — шик и люкс во всем! Надеюсь, вы хотя бы догадались забронировать два номера — один для моего сына и меня, другой для вас, милый мой шофер! — заявила Мамочка, в полном восхищении оттого, что швейцар распахнул перед ней дверь почтительно, как перед какой-нибудь знаменитостью.
— Ну разумеется, мисс Либерти! Такая звезда, как вы, не может жить в одном номере с такой мелкой сошкой, как ее шофер! — подтвердил Папа, склонившись над багажником, откуда он доставал наши чемоданы.
Когда мы вошли в холл, клиенты стали украдкой разглядывать нас, зато здешний персонал, как я разочарованно отметил, видимо, давно уже не принимал богатых маленьких американцев, одетых в матросские костюмчики.
— Номер люкс для мисс с сыном и комнату для меня, — потребовал Папа, благоразумно расставшийся со своим фальшивым английским акцентом.
Когда двери лифта раздвинулись, пропустив внутрь нас с Мамочкой и другую американскую пару (настоящую), я решил отомстить Папе за свою матроску и приказал нашему «шоферу»:
— Жорж, вы же видите, что лифт полон; возьмите наши чемоданы и поднимитесь по лестнице, чтобы не стеснять людей!
И дверцы сомкнулись, скрыв от нас ошарашенное Папино лицо. На американцев мой властный приказ произвел сильное впечатление, а Мамочка еще добавила:
— Вы совершенно правы, darling, нынешние слуги воображают, будто им все дозволено. Однако Господь, с его тонким пониманием приличий, позаботился о соблюдении социальных различий: Он создал лифт для одних господ, а по лестницам пусть бегает всякий сброд. И не нужно путать божий дар с яичницей.
Американские супруги наверняка ничего не поняли, но все же сочувственно закивали. Мы стали ждать Папу у дверей нашего люкса, захлебываясь от хохота. Наконец он появился, запыхавшийся, весь в поту, в кепи задом наперед, и бросил мне со зловещей усмешкой:
— Ну, погоди, юный мерзавец, ты мне еще ответишь за эти три этажа с тяжелыми чемоданами; теперь я тебя заставлю носить эту матроску целый год не снимая!
Но я-то прекрасно знал, что это пустая угроза — мой отец совсем не был злопамятным.