Отдельного упоминания заслуживает владелец фермы, мистер Канг. В первый вечер мы, усталые после пяти часов пересчитывания ям на дорогах Кореи, сели ужинать в столовой. Он вошёл энергичной походкой, одетый подобно корейскому пенсионеру, решившему покорить пик в национальном парке Пукхансан в воскресный день, моментально вычислил наши лица среди корейских баскетболистов-лоботрясов и подошёл поздороваться. Представляться, впрочем, не стал — подразумевалось, что имя столь значительной персоны всем известно по умолчанию (мы его узнали после принудительного добавления в список друзей на Фейсбуке). Только сказал, что после ужина ждёт нас снаружи, чтобы выпить кофе и поболтать минут десять. Ужин, кстати, был превосходным. Помимо традиционных солений и риса, предлагался суп с морскими водорослями и жареное мясо, тем более что нам удалось подобраться к раздаче до того, как студенты вымели всё подчистую. Десять парней — нешуточная сила. Навалив себе полные тарелки риса и прочей еды, они плюхнулись за стол, проорали: «Чальмокке сымнида», как принято перед трапезой, и начали шумно жрать. Малайские доброволицы, постившиеся весь день, от них не отставали. Оценив по достоинству мастерство поварихи и сладость местной дыни, мы сложили тарелки (оказалось, что их даже мыть не надо, на это есть специально обученный человек) и пошли пить кофе с мистером Кангом.
Обещанная десятиминутная беседа слегка затянулась. Мистер Канг не стал особенно интересоваться, кто мы такие и зачем приехали, ограничившись дежурными фразами, и всё остальное время показывал фото в своём телефоне, которых суммарно было просмотрено около пятисот. Показ сопровождался комментариями: «Это я и малайские интерны на прогулке», «А это я и большая шишка из города». Мистер Канг оказался очень честолюбивым и старался запечатлеть «на потом» все моменты, которые так или иначе могли возвысить его эго. Особенной популярностью пользовались постановочные кадры под ручку с малайскими интернами. Корявый английский мистера Канга не вносил ясность в рассказ, несмотря на помощь мисс Мун, а кофе не спасал от неудержимой зевоты. Только хорошее воспитание не давало сказать, что мы притомились и хотим уже пойти принять душ. Часа через два пытка фотокарточками закончилась, хозяин смилостивился и отпустил нас, уставших изображать интерес к происходящему.
В нашем распоряжении оказалась целая отдельная комната в большом доме, выстроенном в традиционном стиле и отделанном красной глиной. Дом был старый и являлся своего рода музеем, куда периодически даже водили посетителей. Правда, показывали его лишь снаружи, со стороны крыльца, где также располагался вполне рабочий очаг. Внутрь не заводили, чтобы не смущать жильцов, да и современная система кондиционирования, новый холодильник и прочая обстановка не являлись предметами старины. Помимо кухни, в доме был туалет с горячим душем и даже роботизированным биде. Одну из комнат занимал стеснительный Гонг. Заглянув в неё, я увидела, что внутри абсолютно пусто и нет никаких признаков того, что здесь живёт человек. Только сумка Гонга со всеми вещами стояла у двери. Тогда это показалось странным, но позже мы поняли, почему паренёк жил «на чемоданах».