Она либо выходит покурить в тамбур, либо читает «Вид с моста» Артура Миллера, либо задумчиво смотрит в одну точку.
«Почему люди не понимают, что отказ от себя может закончиться трагедией? – Мирэй переворачивает последнюю страницу романа, протягивает мне книгу. – Хотите почитать? Оставлю вам». Беру. Светло-лиловая обложка, фамилия автора толстыми черными буквами.
Женщина прерывает паузу вопросом. Выговаривает в спешке, будто боится растерять смелость. «Простите, о чем вы обычно просите Бога?» Вопрос бестактен (и неслучаен), но я задумался. О том, как ответить, и о том, что давно ни о чем Его не прошу.
Досту, это не гордыня и не смирение. Другая степень отношений. Когда знаешь, что такое быть с Богом и без. Когда просить нет смысла, да и не хочется. Бог – не требовательный отец, который, наставляя сына, напрочь лишил его самостоятельности. Нам дана возможность выбора. Единственное условие – любовь.
«Я ничего не прошу, Мирэй. Мы просто с ним заодно», – улыбаюсь я, возвращая женщине книгу.
Скучаю. Папа
2
Мир – прекрасное и забавное место для жизни
Досту,
утро встречаю на суетливом перроне. Стоянка тринадцать минут. Столпившись перед вагонами, пассажиры курят. Вокзальные часы объявляют седьмой час. Льет теплый дождь, почти все зонты вокруг как на подбор фиолетовые.
Надо бы перекусить.
Четырнадцать часов пути до вокзала Хайдарпаша. Умид обещал встретить. Дочь, я в Стамбуле.
Направляюсь в азиатскую часть города, в пекарню района Кадыкёй, где буду учиться печь симиты, те самые бублики в кунжутной обсыпке. На первый взгляд обычные бублики, но для меня сложные в приготовлении.
Посмотрим, что из этого получится.
Со мной в купе Пит, такой же седой, как я. Звонко смеется, не снимает наушников плеера (если не на ушах, то на шее), временами что-то пишет на коричневой бумаге. Сидит в одной позе – сгорбившись, нога на ногу, с прищуром наблюдая за миром. Элегантный твидовый костюм, ковбойские ботинки со стертыми носами.
Пит напевает одну и ту же песню. Я узнал ее с первых строк – “I Ain’t Got No Home” Вуди Гатри. “Now as I look around, it's mighty plain to see / This world is such a great and a funny place to be”[7].
Я увлекался творчеством Вуди в шестнадцать-семнадцать, в период войны с ветряными мельницами, игры на гитаре подшофе, разглагольствований на тему борьбы против гнета системы.
Помню, как копил деньги, чтобы на двадцатилетие съездить в американский городок Окима, откуда Вуди родом. Продавать там газеты, петь на улицах и ходить на воскресную службу, чтобы позабавить себя лицами прихожан, запуганных грозным Богом.