— Мисс Персиваль, — он опять спросил, — вы меня слышите?
Я только покачала головой, упираясь в его шею.
— Что случилось? Вы не поставили щит? — он уже испуганно спросил.
— Я не знаю, — процедила я от боли.
Профессор добрался до больничного крыла, где в дверях его встретила мадам Помфри.
— Что случилось, Северус? — увидев его со мной на руках, спросила она.
— На уроке что-то пошло не так, и мисс Персиваль была расщеплена, — сказал он, опуская меня на больничную койку.
Я выгнулась от боли и сильнее закусила нижнюю губу. Мадам Помфри начала что-то лепетать и кружиться. Я закрыла глаза и сжала левую руку от боли, что аж косточки на руке побелели.
— Мадам Помфри, — простонала я. — Мне нужна настойка бадьяна, быстро, — скомандовала я и опять скрутилась от боли.
Мадам Помфри побежала за бадьяном. Я, слегка поднявшись, оперлась на подушку.
Расстегнула одной рукой пуговицы на жакете, потом на рубашке оторвала рукав. Зрелище было не для слабонервных. Профессор Снейп стоял напротив меня и, увидев расщепленную руку, скривился. Все было в крови, когда мадам Помфри прибежала с настойкой. Я схватила у нее бутылек испачканной кровью рукой. Она хотела мне помочь, но я отстранила ее от себя. Быстрым движением, сняв крышку бутылька ртом, я вылила всю настойку на рану и заорала от боли. Снейп наблюдал за этим всем и сжал руками перила койки. Протянув руку к мадам Помфри, я просила еще бутылек. Она что-то возразила, но я скомандовала:
— Быстро.
Получив еще бутылек с настойкой, я опять залила всю рану. Боль была адской, я закусила губу и простонала от боли. Но ничего не помогало, рана все также кровоточила.
Снейп подошел ко мне и сел на кровать. Взяв мою руку, очень осторожно приложил палочку и прошептал несколько раз «Вулнера Санентур». Кровь стала возвращаться в рану, а та — затягиваться. Я все время смотрела на профессора, ведь только сейчас я могла увидеть так близко его лицо. Да, конечно, в тот вечер в его кабинете я чувствовала его дыхание и его губы, но не видела.
Он был немолод и, конечно, время его тоже не щадило. Грубая щетина проявлялась на щеках и подбородке. Были небольшие морщины вокруг уголков глаз. У профессора проявлялась вертикальная морщина меж бровей, когда он хмурился. Несколько тонких шрамов украшали его лоб. С правой стороны лица у верхней губы был вертикальный шрам, который слегка задевал край губы.
Профессор шептал заклинания, а я наблюдала за ним. Боль потихоньку начинала отступать.
Когда рана начала затягиваться, профессор убрал палочку и поднял голову. Его глаза встретились с моими. В них была такая невыносимая боль, жалость и доброта.