— Сегодня пустыня выглядит прекрасно, правда? Ну вот, дорогой мой помощник, кажется, все. Через несколько часов я приостановлю свою жизнь — это будет то, что вы неостроумно назвали самоубийством. Смотрите на вещи просто. Жизнь — эта загадочная штука, смысла которой непрестанно ищут, — только короткий штрих на бесконечной ленте времени. Так пусть моя жизнь будет состоять из двух "штрихов"... Ну, скажите же что-нибудь напоследок — ведь мы с вами редко разговаривали "просто так".
Нимайер покусал губу, помолчал.
— Я, право, не знаю... Мне все еще не верится, что вы пойдете на это. Я боюсь верить.
— Гм! Вот вы и уменьшили мое волнение, — улыбнулся Берн. — Когда кто-то за тебя волнуется, не так страшно. Не будем огорчать друг друга долгим расставанием. Когда возвратитесь, инсценируйте катастрофу вертолета, как мы решили. Вы сами понимаете: тайна — необходимое условие этого эксперимента. Через полмесяца начнутся осенние бури... Прощайте... И не смотрите на меня так: я переживу всех вас! — профессор протянул руку Нимайеру.
— Камера рассчитана на одного? — вдруг спросил Нимайер.
— Да, на одного... — на лице Берна появилось теплое выражение. — Я, кажется, начинаю жалеть, что не убедил вас раньше. — Профессор стал одной ногой на лесенку. — Через пять минут отойдите от шахты! — Его седая голова исчезла в глубине ствола.
Берн завинтил за собой дверь, переоделся в специальный скафандр со множеством трубок и лег на пластмассовое ложе в полу камеры, выпрессованное точно по очертаниям его тела. Пошевелил телом — нигде не давило. Перед лицом на пульте спокойно светили сигнальные лампочки, докладывая о готовности приборов.
Профессор нащупал кнопку взрывателя и, несколько помедлив, нажал ее. Легкое сотрясение, звук в камеру не проник. Шахта засыпана. Последним движением Берн включил насосы охлаждения и наркоза, уложил руку в соответствующую выемку "ложа" и, устремив взгляд на блестящий шарик в потолке камеры, начал считать секунды...
Нимайер видел, как вместе с глухим ударом из шахты вылетел небольшой столб песка и пыли. Камера Берна была теперь погребена под пятнадцатиметровым слоем земли... Нимайер осмотрелся, ему стало жутко и дико среди внезапно затихшей пустыни. Постояв, он медленно направился к вертолету. Через пять дней он, добросовестно взорвав вертолет, добрался до небольшого монгольского городка. А еще через неделю начались осенние ветры. Перегоняя песчаные барханы с места на место, они сгладили все следы и ямки. Песок, бесчисленный, как время, заровнял место последней стоянки экспедиции Берна...