Никита тоже лег, но мозг подкинул ему несколько воспоминаний, и сон ушел, будто его и не было. Промаявшись с полчаса, ему все же удалось впасть в зыбкую дрему, но и в ней его настигал недавний разговор и тяжелые размышления на тему, как быть дальше.
Во сне все казалось предельно ясным, и когда Дэн растолкал его, Никита не сомневался, что станет делать. Ведь Ворон наверняка сообщит о вранье руководству ИИЗ. А кому нужен сотрудник, который скрывает важные сведения? Самым правильным будет уйти.
Никита не сомневался: уходя из схрона, он не подвергал сталкеров опасности. Дим наверняка позаботился о каком-нибудь охранительном контуре или чем-то подобном. Никита намеревался достичь известной ему «дыры», а потом уехать: лучше всего вообще подальше от Москвы, сталкеров и охотящихся за ними маньяков. Цены в Подмосковье взлетели почти до уровня столичных, и, продав халупу, удалось бы выручить неплохие деньги.
Таймер на сканере показывал полночь. Ворон заступал на дежурство в четыре. Значит, у Никиты оставалось несколько часов форы. До рассвета он рассчитывал идти тоннелями подземки, а затем подняться на поверхность и продолжить путь уже там: учитывая способности Дэна, он точно не хотел бы, чтобы его догнали.
На подземелья Москвы смена дня и ночи никак не влияла. В то время как на поверхности с наступлением сумерек приходила неминуемая смерть, в метрополитене можно было двигаться, не опасаясь ничего, кроме обитающих в нем аномалий и мутантов.
Никиту встретили все те же пустота и тишина, что и несколькими часами ранее, приправленные страхом и неуверенностью в собственных силах.
«Человек слишком быстро привыкает к хорошему», – часто поговаривал Дим, и спорить с ним не выходило. Особенно сейчас.
Никита умудрился привыкнуть к тому, что ведет его полумутант, чувствующий аномалии лучше любого сканера и даже умеющий их «усыплять», если необходимо, а спину прикрывает искусственно созданный сверхчеловек – та еще язва, но готовая прийти на помощь. Что-то скажет Ворон, когда утром не обнаружит его на месте…
Он вздохнул, нацепил на глаза очки и, сверяя по сканеру каждый шаг, вышел в темноту.
Обзывать себя дураком Никита принялся уже на следующей станции. Всего лишь «Калужская», а он ощущал себя как выжатый лимон. В темноте не прятались аномалии, не поджидали злобные мутанты, но это не значило, будто Никита не ожидал нападения.
Он хотел бы повернуть обратно, но остатки гордости все еще тлели в душе. Сталкеры вполне могли уже обнаружить его исчезновение, и даже если нет, Никита скорее всего не успеет возвратиться к окончанию своего дежурства. Как он объяснит, где пропадал или почему не разбудил вовремя? Ворон в жизни не поверил бы, будто Никита воспылал к нему доброжелательностью и решил дать отдохнуть подольше, скорее, предположил бы, будто он сам заснул. Выглядеть же в его глазах еще хуже, чем есть, не хотелось.