3
Чем ближе подходила эскадра к району боевых действий, — а расстояние до него, несмотря на все бесчисленные задержки кораблей в пути, сокращалось с каждым днем, — тем ощутимее становилась скрытая тревога и напряженность, овладевавшие людьми. Нет, это не было страхом, и в то же время каждого, кто задумывался о предстоящем бое, не могла не пугать совершенно очевидная неподготовленность эскадры к тем серьезным боевым испытаниям, которые ожидали ее впереди.
О предстоящем старались не говорить вслух, эту тему тщательно обходили в письмах к родным, в Россию, и все-таки думали все — и офицеры и матросы — только об этом.
Невероятно растянувшаяся и потому почти лишенная оперативной маневренности, перегруженная запасами топлива, истрепанная переходом уже более чем в пятнадцать тысяч миль, а в последнее время даже изгоняемая со своих кратковременных и так необходимых ей якорных стоянок, эскадра менее всего была бы готова сейчас встретить неприятеля.
Особенно возмутил всех последний случай.
Девятого апреля французские власти приказали русским кораблям немедленно покинуть бухту Камранг, где согласно планам Рожественского эскадра собиралась мирно простоять некоторое время в ожидании так до сих пор и не пришедшего небогатовского отряда.
Французский консул, имевший днем встречу с адмиралом, изъяснялся недвусмысленно: русские корабли могут вот-вот столкнуться с японским флотом, и было бы крайне нежелательно, чтобы произошло это именно здесь.
Лишь после долгих и оскорбительных для русских моряков переговоров удалось выговорить право на то, чтобы оставить в гавани «Алмаз», «Иртыш», «Анадырь» и госпитальные суда, нуждавшиеся в совершенно неотложном ремонте.
Остальным кораблям эскадры пришлось в ночь на десятое апреля поспешно сниматься с якорей. Произошло это действительно слишком поспешно: настолько, что на одном из броненосцев вынуждены были второпях расклепывать звенья якорной цепи.
Все это, конечно, произвело на моряков удручающее впечатление; матросы почти в полный голос переговаривались о том, что только разбойников да пиратов так изгоняют с якорных мест.
Тревога увеличивалась еще и оттого, что силы эскадры продолжали оставаться разрозненными.
— Это что ж получается? — возмущался мичман Терентин. — Так нас, порознь, японцы перещелкают. И куда только глядел этот Небогатов?
— А Небогатов-то при чем? — возражал Дорош. — В Индийском океане его отряду ничуть не легче, чем нам — на подступах к Тихому. Не адмиралу Небогатову, а другим надо было думать, когда посылали нас сюда порознь…
На эскадре утверждалось предположение, что корабли не станут ожидать отряда Небогатова и пойдут напрямик во Владивосток.