1
ЗАПИСЬ В ВАХТЕННОМ ЖУРНАЛЕ
«…20.02. Шторм не утихает. Ветер восемнадцать с половиной метров в секунду, прежнего направления. Волнение моря усиливается. Видимость — ноль.
Идет сильный дождь…»
2
Только в романах утверждается, что у моряка, — разумеется, у хорошего моряка — не может быть иной любви, кроме любви к морю.
Старший лейтенант Гончаров, штурман «Баклана», не считал себя плохим моряком: он был одним из самых знающих штурманов на Тихоокеанском флоте. Прокладки, сделанные им, были не просто верными, без невязок, — они были по-своему красивыми: в каждом деле есть своя граница, от которой начинается искусство. Гончаров перешагнул этот рубеж давно.
— Вы себе цены не знаете, — говорил ему Листопадов, посмеиваясь. — Дай я согласие, у меня вас с руками оторвут. — Он лукаво усмехался: — Только я вас пока не отпущу.
— А я и не рвусь, — беззаботно возражал Гончаров. — Море — оно везде море.
Но любил он все-таки не море. Любил он свою семью: жену и двух пятилетних девочек-близнецов — Иру и Веру.
Жена была маленькой, тихой и задумчивой; она редко спорила с мужем, а если и спорила — уступала.
— Да я же и не возражаю, — застенчиво улыбаясь, говорила она в таких случаях.
В одном она не знала уступок: в спорах о прочитанном. Тут она готова была «костьми лечь, а правоту сберечь». Ее слабостью был Золя. В династии Ругонов она разбиралась, пожалуй, лучше, чем в собственной родословной. Слушая ее, можно было подумать, что все эти Жервезы, Эжены, Мари, Сержи — ее родственники. Она наслаждалась музыкой прозы, точностью мышления Золя. Любой том она могла открыть наугад и читать дальше с одинаковым наслаждением.
Когда-то давно, когда еще не было девочек, а они с Лизой жили в отдаленном гарнизоне, на северном побережье, где только скалы, тучи да тайга, он попросил жену побеседовать с матросами на любую литературную тему.
— Разве теперь штурмана заведуют лекциями? — усмехнулась Лиза.
— Нет, но, понимаешь, тут легче слиток золота найти, чем лектора. А ты же филолог…
— Какой я филолог? — горько качнула головой Лиза. — Мужняя жена да по дому одна, вот кто я…
Но предложение мужа все-таки приняла. В воскресенье Лиза пришла на корабль. Смешно: Гончаров в этот день волновался вдесятеро больше, чем она сама. Лиза рассказывала «Илиаду», и Гончаров слушал ее чуть оторопело. Дело было не только в том, что монументальные, как ему всегда казалось, мраморные строки эпоса вдруг наполнились живым человеческим теплом — страданиями, радостями, ревностью людей; дело в том, что он увидел Лизу какими-то другими глазами…