— А Палисадникова зачем ослепила? Зачем заставила пса тому старшему майору горло перегрызть? — перебил ее Юрий. — Только лишь для того, чтобы меня раззадорить?
— Не только. С теми двоими у меня свои счеты. — Взгляд Полины стал злобным. — Если бы вы все об этих гадах знали!..
— Ладно, — отмахнулся Юрий, — оставим до поры до времени и это. — А Головчухина и Пчелку — их-то за что?
— Полковник меня каким-то образом выследил, так что иначе было нельзя. И с Пчелкой то же самое. Я ведь одно время среди ее «ночных бабочек» пряталась, вот они меня по вашей фотографии и срисовали. Успели ей доложить, так что…
— А как уговорила полковника, чтобы он сел с тобой рядом, чтобы коньяк пил?
— Дело техники. Я хорошо умею внешность менять. Его встретила не я, а ваша «домработница», даже он, такой волчара, не допер, что это я и есть. Сказала, что вы просили его немного подождать, коньячком велели угостить
— Ну а Вьюн?
— Ему полковник рассказал, так что у меня просто другого выхода не было.
— Все-то у тебя «просто»… — проговорил Юрий. — Ну а как ты выманила его? Он же, я знаю, услышал мой голос по телефону.
— На то вот и существуют спецсредства, меняющие голос.
— Понятно… А винтовка с оптическим прицелом, которую дала Викентию, — она откуда?
— Да нас… ну, таких, как я… учили: у каждого должны быть свои потаенные места.
— «Схроны», — подсказал Юрий.
— Во-во. У меня таких штук пять по Москве. Не только, кстати, в Москве — по всей стране. Да если хорошо поискать, то и в Мадриде найдутся.
Юрий кивнул:
— Ладно. Ну а туда, в подземное логово, зачем пробралась, зачем столько народу там на тот свет отправила?
— Потому что гадов не люблю, во что бы они не рядились, — сказала девушка жестко. — И потом — не хотела, чтобы они убили и вас, и Викентия. — Помолчав, она добавила: — Да и еще кое-какая причина была. Личная.
— Хочешь сказать, ты не хотела нашей смерти? — удивилась Катя.
Полина удивленно подняла глаза:
— Вашей? Зачем? Вы же мне вроде бы ничего плохого не сделали.
— Ну, допустим, — кивнула Катя. — Но зачем, скажи, зачем было навязывать нам эти дурацкие состязания?
— А-а… Ну это уже — для Викентия. Я же знала, что он не всамделишный сын палача этого вашего Суда. Ну, не сын он того Викентия, а так вы в свой Суд вроде бы не берете. Он мне сказал: хочет, мол, вам доказать, что он, может, даже достойнее вас. Ну а я уж решила ему помочь. — Она улыбнулась: — А что, неплохо помогла!
Да, сыт уже по горло был Юрий этой ее помощью. Немного помолчав, он сказал:
— Ты тут говорила: «таких, как я»… Так кто же ты такая, в конце концов?