Но все же — как это могло произойти? Как убийце удалось войти незамеченным и потом, снова же незамеченным, выскользнуть отсюда?
Катя думала о том же.
— Убийство в запертой комнате, классика для любителей детективного жанра и математиков, — заметила она. — Как у Гастона ле Ру[16]. Либо тут не обошлось без нечистой силы, либо произошло что-то такое, что мы с тобой за пять минут все равно не распутаем. Гастону ле Ру потребовалось написать целый роман, чтобы объяснить, как такое могло произойти. Пойдем-ка лучше отсюда.
Васильцев покачал головой. В нечистую силу он не верил и желал распутать этот клубок, чтобы хоть так уравняться в сообразительности со своим противником. Он не слыл большим знатоком детективных романов, но математиком когда-то работал, а математики не бывают бывшими. Бывший математик — это такая же глупость, как «бывший доберман-пинчер».
Да, пространство замкнутое. Но пространство — вполне наше, человеческое, не гильбертово[17], а мы, поди, и с гильбертовыми когда-то справлялись… И механика явно обычная, не квантовая.
Итак…
Пчелка сидела вот здесь, за столиком, и спокойно себе раскладывала пасьянс. Но вдруг что-то ее оторвало от этого занятия. Столик у одной стены спальни, а Пчелка лежит у другой. Что могло заставить ее подойти туда?
— Что вон там? — спросил он, указывая на стену, увешанную ковром, возле которой лежала покойница.
Старуха прервала свое занятие — отвешивание пощечин — и, всхлипнув, отозвалась:
— Там?.. Там гостевая…
Васильцев вышел и попытался открыть соседнюю дверь. Она, однако, была заперта.
— Откройте, — приказал он стражникам.
Чернявый поспешил выполнить приказание.
Взору Васильцева предстала вторая спальня, тоже превосходно обставленная, с таким же, как в Пчелкиной комнате, ковром на стене. Однако здесь окно было открыто настежь. Юрий спросил:
— Вы давно сюда заглядывали?
Охранник-блондин удивился:
— А чего заглядывать, когда там никого? Уже две недели никто не гостевал.
— Окно и раньше было открыто?
Тот почесал в затылке.
— Да вроде бы… Нет, не помню…
— Не помнит он, не помнит он ни хрена! — вновь накинулась на него старуха. — Только жрать он помнит да девок щупать помнит! — и поскольку белобрысый предусмотрительно чуть отодвинулся, принялась отвешивать пощечины теперь уже одному только чернявому, зато обеими руками.
— Не помню, ей-богу, не помню!.. — жалобно ныл тот. — Неделю сюда не заходил…
Между тем Васильцеву кое-что уже стало ясно. В эту комнату младший Викентий запросто мог влезть — вон, кстати, по тому дереву — и так же, никем не замеченный, вылезти отсюда. Зная Пчелкино любопытство, он мог догадаться, что ей частенько бывало интересно, чем занимаются ее гости, когда ночуют в этой спальне (хотя, в сущности, оно и так было ясно — чем).