— А ты сильный, Гора. — Добродушно прозвучало в его голове. — Теперь я вспомнил тебя. Твоя жизнь достойна и поучительна, она полна служения, хотя по натуре ты не герой, и тем более, не святой.
— Да, это так. Я говорил канцлеру, а он…
— Да, я знаю этого зануду.
— Но как вы здесь…
— Не спрашивай, Гора, не отвечу. Я всего лишь коллективное индивидуальное моего народа, я его часть.
— То есть вы им не бог?
— Нет, конечно. Я то, чем они когда-нибудь станут. — Голос замолчал, потом грустно добавил. — Если, конечно, кто-нибудь из нас не покинет друг друга.
— Как это?
— Не знаю, я же говорю, не спрашивай.
— Хорошо, а о чем можно спрашивать?
— Ну, например, о межгалактическом языке.
— А вы его знаете?!
— А как же! Если кто-то из хоравов знал, значит, и я знаю.
— И вы можете меня научить?!
— Учить? Зачем? Я тебе просто дам это знание, а ты его примешь.
— Значит, свет от посланцев совета цивилизаций с вами общался?
— А с кем же еще? Так дать тебе то, что могу дать?
— Да, но как же я с этим справлюсь?
— А как ты справился с письменностью хоравов? Я тебе и их язык подарю, ты заслужил.
— Но…
— Никаких, но! Ты напрасно удивляешься, Гора, ты еще до конца себя не познал, в тебе есть нечто, пока спящее.
— Это, наверное, частица Друга.
— Ха, — усмехнулся собеседник Проквуста, — не только. В тебе много всяких частиц.
— Я не совсем понимаю…
— Брось, Гора, не надо все понимать, надо принимать.
— Не понимаю.
— Вот именно. Ладно, тебе пора, а то ниточку порвешь, она тоже предел прочности ведает. Получи обещанное.
Каждое из отражений вдруг вытянуло руку и одновременно наложило ему на голову. С этой тысячекратной длани сорвался сгусток огня и опустился в глубину сознания Проквуста. Он вздрогнул, ощутив вдруг усталость, нить в его руках задрожала, как бы маня обратно.
— Спасибо, дух хоравов.
— И тебе спасибо, пришелец, мне будет над чем, поразмыслить. Уходи.
— Я хотел еще спросить.
— Не надо. Нет у меня ответов на вопросы об истине. Ты ведь это хочешь спросить?
— Да.
— Вот видишь. Попадешь на свою планету или на другую, может быть там знают больше, чем я и мои хоравы. Прощай.
Купол невероятно быстро стал уменьшаться, убегая вдаль, а на Георга нахлынула усталость. Он с усилием повернулся и двинулся вдоль своей путеводной нити. В том месте, где она выходила из стены, он слился с ее золотистым сиянием и, преодолев легкое сопротивление неведомой границы, вновь очутился в пещере над свои биоорганизмом. Сознание стало туманиться, руки ослабели, он с трудом тянул себя, внезапно отяжелевшего, к уютному пристанищу. Вот последний бросок и приятная темнота окутала голову, только перед глазами все еще билась крохотной точкой золотистая искорка. Проквуст закрыл глаза и провалился в глубокий и сладостный сон.