— Вообще-то, я не собирался.
— Вот и молодец, тогда выслушай "во-вторых". Мы не отдыхать сюда приехали. А в-третьих, для того, чтобы ценить роскошь, надо ощутить бедность. Смысл понятен?
— Понятен, — кивнул Артём, — в принципе, логично. В-четвертых, будет?
— Будет. Этот отель уже два раза послужил началом серьёзных событий, поэтому мы сюда и приехали.
— Пап, не смеши меня, что путного может начаться в таком отеле?!
Проквуст вздрогнул, и высунувшись из-за багажной крышки, пронзительно посмотрел в глаза Артёму. Тот смутился.
— Пап, ну ладно, я так…
— Так? Может быть … а знаешь, сынок, ты ведь сказал очень важную вещь. Путное, это когда путь известен, а если мы с тобой пути не знаем, то это вполне можно назвать беспутным, имея в виду прямой, а не переносный смысл этого слова.
— Пап, я ж пошутил, а ты такие серьёзные выводы делаешь.
Проквуст вытащил дорожную сумку и хлопнул багажником.
— Запомни, Артём, иногда источник истины содержится в самых неожиданных местах, даже в устах такого безусого и амбициозного подростка, как ты! Пошли, нам еще поужинать надо.
Пока оформляли заселение и ехали в лифте, сын не проронил ни слова. Георг посматривал в сторону сына, прикидывая, не переборщил ли он с отеческим наставлением, но пока держал паузу. Лишь в номере, когда Артём уже стоял на балконе и всматривался в темнеющее сумерками море, он вышел к нему и спросил:
— Артём, ты что, обиделся?
— Нет, пап, не обиделся, — отозвался сын, продолжая вглядываться вдаль, — наоборот, я над твоими словами задумался.
— Ты не шутишь?
— Мне не до шуток. Думаешь, я не понимаю, почему мама плакала и не хотела меня отпускать?
— И почему же?
— Потому что ты и дядя Стас всё время что-то разглядываете внутри меня и я боюсь, пришло время узнать, что именно.
— Боишься?, — после паузы спросил Проквуст.
— Ну, да, страшновато.
— Артём, а если мы с Пилевичем ошибаемся, и ты окажешься вполне здоровым и нормальным человеком? Ты огорчишься?
— Ничего себе, вопросик!, — Артём задумался. — Наверное, огорчусь.
Проквуст молча смотрел на сына, словно предлагая продолжить.
— Пап, даже моих собственных приключений, которые я смутно помню, достаточно, чтобы чувствовать себя особенным, а твоя одиссея вообще удивительна, хотя я могу только догадываться, ты ведь мало что мне рассказывал.
— Но ты был терпелив и я высоко ценю это.
— Я всегда знал, что придёт время…
— Думаешь, пришло?
— А разве нет?
— Хм, хороший вопрос, — задумался Проквуст. — Вот что, сын, я расскажу тебе часть своей истории. Договорились?
— Договорились.
— Отлично!, — Проквуст улыбнулся и встряхнул рукой густые волосы сына. — И спасибо тебе за откровенность.