Не знаю, откуда из меня все это льется. Наверное, дни сурового общения с Батхорном дают о себе знать. А может, вся эта угрюмость начинает из меня куда-то выветриваться, и уже не так давит на сердце невидимая могильная плита с годами чьей-то жизни и чьей-то смерти.
Алиса ее звали Алиса да и недавние встречи с разными не вполне обычными собеседниками тоже, похоже, настраивают на какое-то мрачное веселье. Возможен, конечно, и третий вариант — бородатый и безмолвный смотритель маяка в моей голове уже напился крови, и больше ему пока не нужно, но мы ее, эту версию, не будем сейчас рассматривать.
— Входи.
Я вхожу. Шериф — крупный парень, шесть футов два дюйма самое меньшее. Не толстый, но тучный, голова кажется маленькой из-за объемистого пуза. Высокий лоб, отступающие с него в беспорядке черные, мокрые от жары курчавые волосы, маленькие темные глаза на грушеобразном лице. Не очень приятно его видеть, одним словом.
— Ты мне не нравишься, вот что, — выносит вердикт шериф Гарнега после беглого осмотра. — Ты не тот парень, которому будут рады в моем городе.
Я некоторое время кротко раздумываю над вежливым ответом, успокоившим бы шерифа, пока в голову мне не приходит универсальное решение. Оно изящно, просто, гениально — словом, довольно странно, что я не подумал о нем раньше.
— Пузо.
— Чего? — шериф надувается, словно воздушный шар. Видимо, решил, что я пошутить вздумал.
— Я говорю, что сейчас влеплю тебе пулю прямо в пузо, — вежливо поясняю я. Он щурит и без того невеликие глаза.
— Пошутить вздумал, пройдоха?
— Какие уж тут шутки, толстый парень. Час назад я убил шестерых. Ну, ладно, пятерых, один-то потом воскрес, так что это не считается. В моем револьвере, как говорится, еще горяч боек, а в сердце — стылая стужа. Я могу перерезать тебе горло ножом, или повесить на твоих же подтяжках, или выдавить глаза… или прострелить брюхо. Раны в живот болезненны, особенно если ты предварительно плотно перекусил — а ты, вижу, не отказываешь себе в этом. Мы одни в этой комнате, и я не опасаюсь удара в спину.
— Ты…
— Человек дела, — определенно, сегодня у меня прекрасное настроение! — Только представь: ты падаешь на пол, скорее всего, спиной, потому что проникающая способность у револьверных патронов не очень, зато останавливающая — пор мадре де Дьос! Ты с трудом переворачиваешься на бок, тебе дико больно, дышать тяжело, из брюха течет кровь. Не так обильно, как ты боялся — но только потому, что внутреннее кровотечение куда сильнее. С каждой секундой ты теряешь силы, дыхание затрудненное. Гулко топают ноги в сапогах, хлопает дверь — это я покинул здание. Выстрел, возможно, слышали поблизости, но вряд ли решатся напасть на меня — слава о расстреле банды уже гуляет по Роуэн-Хиллу.