Шериф облизывает жирные губы.
— Ты принимаешь решение ползти — вероятно в каком-то из соседних зданий квартирует местный доктор-коновал. В местах вроде этого вы предпочитаете держаться вместе, словно тараканы. Ползти на животе неудобно, хотя мокрая рубаха и сюртук немного снижают интенсивность кровотечения, но это больно, как же больно, пор Хесус! Резко и душно воняет кровищей и чем-то еще — ты решаешь, что это, должно быть, кишки, полные твоего же дерьма. На кровавый след, который ты оставляешь за собой, садятся первые мухи. И вот, когда ты уже подползаешь к порогу…
— Достаточно, — что-то он побледнел. Воздух, что ли, здесь спертый? — Не надо… больше. Что… что тебе нужно?
У меня самое удивленное лицо на свете.
— Мне? По совести говоря, ровным счетом ничего. Кроме, может быть, обещанной награды за убитых бандитов…
Шериф вскакивает так быстро, что чуть не опрокидывает стул, и ковыляет к картине за своей спиной. За картиной обнаруживается сейф — как же шерифу без сейфа? Трясущиеся руки открывают дверцу — ба, да здесь настоящие золотые залежи, откуда у него столько? С другой стороны, все объяснимо. Наверное, недавно умерла его любимая бабушка и оставила наследство, а деньги, как всем известно, любят порядок. Сплошное жулье вокруг.
— …которую, в сущности, легко можно разделить пополам.
Он замирает. Медленно-медленно поворачивает свою несимметричную голову.
— Что?
— Я думаю, это справедливо. В конце концов, именно благодаря вашей разумной стратегии запереть торговцев снаружи, бандиты решились подобраться так близко к городу. Где и пали от руки сурового, но справедливого законника. То есть меня. Эль омбре де лей. Командная работа в своем лучшем проявлении, разве нет?
Он мигает. Сглатывает. Откладывает в сторону свою долю.
— А вы гораздо более разумный человек, чем мне сначала показалось.
— Да, я произвожу такое впечатление. Не будем играть в дурачков, шериф. Вы знаете, что за мной погоня из самого Сан-Квентина, а я знаю, что вы это знаете. Поэтому я не стану испытывать ваше терпение и исчезну из города как можно быстрее, а вы взамен сделаете две вещи: скажете погоне чистую правду, мол, понятия не имеете ни о каком беглом мексиканце, может, и был какой-то, но пронесся через город, не задерживаясь.
— А второе?
Я делаю паузу. Не из театральности, а потому что сложно сформулировать то, что я испытываю только в виде смутных намеков и ослепительно-ярких вспышек где-то в затылочной части черепа.
— Странное, — выдаю я наконец, и шериф Джо Гарнега непонимающе хмурится. — Что-нибудь необычное в городке или окрестностях… Люди, животные, природные явления… Может, есть какие-нибудь места, куда, как говорят, лучше не соваться? В таком духе. Вспомните что-нибудь такое, шериф, и если это подтвердится, больше вы меня здесь не увидите.