— Нашёл одиннадцать цилиндров. Три использовал. — С гордостью ответил я, ожидая услышать похвалу в свой адрес.
— У меня оставалось двенадцать. Не хотелось бы, чтобы такие вещи попадали в чужие руки.
Я засмеялся, вспомнив, как бандит стучал взрывчаткой по свое голове:
— Если они и прихватят цилиндр, то будут, в лучшем случае, колоть им орехи или толочь варёный картофель. Не стоит так волноваться.
Однако отец не разделял моего оптимизма:
— У Хранителей Знаний есть закон, гласящий: Не давать без надобности опасные предметы или устройства неподготовленным людям. Сделавший это берёт на себя большую ответственность. Ты ещё не достиг возраста, чтобы считаться Хранителем, но это не значит, что наши законы на тебя не распространяются. Пора привыкать. — видя, что мне не терпится вставить слово, отец улыбнулся и сказал. — Я понимаю, что у тебя не было возможности отыскать и забрать всю взрывчатку. В сложившейся ситуации нельзя требовать, чтобы все цилиндры были возвращены.
Вернувшаяся мама избавила меня от необходимости оправдываться. Парни шли следом за ней с таким видом, будто им пришлось целый день без передышки крутить тяжёлый ворот подъёмника. Пот с них катился градом, волосы взъерошены, а нервная походка выдавала нереализованное желание перейти на бег и рвануть отсюда куда подальше.
— Это вам не камушки из тряпочек метать, — сказала им мама, видимо продолжая начатый ранее разговор. — Здесь нужны крепкие нервы и самообладание.
— Как они, Трис?
— Для начала, неплохо. У меня, ведь, это тоже первое практическое занятие. Сейчас ребята немного передохнут, и тронемся в путь.
* * *
Возможности одного из парней мама явно переоценила. Едва носилки с отцом миновали рубеж, за которым ментальное воздействие "сторожа" возросло до максимума, как идущий впереди носильщик дико завыл сквозь зубы. Он начал выписывать ногами невообразимые пируэты и чуть не уронил носилки, не упавшие только благодаря моей поддержке. Понимая, что говорить ничего нельзя, я перехватил ручки носилок и сильно толкнул плечом парня, вынуждая его отступить в сторону.
— Спасите!, — заорал он во весь голос. — Я сейчас умру!
Не слушать это было невозможно. Сознание распознало слова, запустив, тем самым, процесс вербального мышления. Мне вдруг стало совершенно ясно, что дальнейшее продвижение по проходу неминуемо убьёт отца, которому и так осталось жить считанные мгновения. Возникло острое желание вернуться. Сейчас. Немедленно.
Я вдруг отчётливо осознал, что необходимо сейчас сделать и не стал сопротивляться наведённому страху. Нужно дождаться, когда поток панических мыслей достигнет максимума, потом он неминуемо ослабеет, и тогда станет легче восстановить контроль над своим сознанием. Это было не просто, ведь меня буквально трясло от противоречивых команд, которые мозг посылал мышцам, заставляя бежать со всех ног туда, откуда пришёл. Затем страх отступил, а я смог перейти к пассивному созерцанию окружающей действительности, сделав сначала один шаг вперёд, потом ещё один.