Я кивнул. Думать тут нечего, надо пользоваться возможностью пожить чуть больше.
Дельный ткнул меня рюкзаком, боль пронзила иглами грудь, и я плюхнулся на задницу.
– Ты не кивай. Тебе язык нужен, чтобы с людьми говорить. Понял? – спросил он.
Унылый, в подтверждение слов Дельного, достал нож, намекая, что может и отрезать язык. Идиот.
Я растерялся. От торговца такого наезда не ожидал.
– Понял, – ответил я, – проведу до болот.
Чес оскалился и довольно произнес:
– Тебя никто за язык не тянул. Сам сказал, сам и отвечаешь.
Я, сидя в грязи со связанными руками, ухмыльнулся в ответ. Ничего, только снимите ремень, и, обретя свободу, я достану вашу бандитскую кодлу. Сейчас скажу, что надо отлить, подойду к ружью и конец им. Теперь дело за малым, убедительно сыграть.
– Да я согласен! Чего вы!? Нормальная тема. Я вас проведу, не зря ж Трофимыч учил, а взамен свобода. Все по чесноку! – произнес я с изумлением.
Чес нагнулся, похлопал по плечу.
– Чё, в «разрядку» не хочется? – спросил он с ухмылкой. – Понимаю. Я так второй срок мотать не желал, а довелось.
– Угу, – сказал я, – мне бы только руки развязать, и я готов.
Дельный медленно осмотрел еще раз тело бандита. Чес с носка поднял многострадальный рюкзак, отбросил его Унылому.
– С развязанными руками любой дурак, даже Унылый сможет, – сказал он, – а ты так попробуй.
И они заржали как кони.
Что меня поразило, у них даже мысли не возникло похоронить бандита. Его тело за ночь потрепали собаки, да и началось разложение. Он подванивал на всю округу. Возиться с ним, терять время, они явно не захотели. Ладно. Не согласен, но понимаю, времени мало. Однако даже никто не высказался по этому поводу, не закрыл дверь, чтобы твари не лакомились человечиной.
Трава скользила под ногами, ветер проникал через расстегнутый бушлат. Я топал медленно, стараясь внимательно смотреть под ноги. Вот грязь, непонятного зеленоватого цвета. Остановился и тут же получил толчок в спину.
– Че стал? – грозно спросил Унылый. Хотя, как у Чеса у него не получалось. Сопли мешали четко говорить. Пытается паренек походить на своего кумира, а не выходит.
– Иди, проверь, – предложил я.
Мы двигались цепочкой. Вначале я, наивный солдатик. Руки за спиной перехвачены моим же ремнем. Вот я и топал, как пленный немец в сорок пятом, грязный, побитый и связанный. Сзади меня, тыкая меня в спину по поводу и без повода, двигался Унылый. На него надели медицинскую сумку, рюкзаки – его и подобранный. Следом – бандюга, он прихватил автомат Трофимыча. Урка Чес долго крутил его, не веря, что в нем нет патронов. Матюгался, от ярости, минут десять.