Дверь неслышно отворилась, и в комнату, освещенную лишь всполохами огня в камине, вошла девушка. Тоненькая, изящная, в простом светлом платье со шнуровкой спереди; темные локоны мягкими волнами окутывали плечи. Она склонила голову, слегка улыбнувшись, и проворковала:
– Добрый вечер, мой господин.
Он окинул ее медленным взглядом, потом коротко скомандовал:
– Подойди.
Она плавной походкой приблизилась и замерла, поглядывая на него блестевшими в полумраке глазами. Гость не помнил, встречался с ней уже или нет; впрочем, ему сейчас было все равно, знает ли девушка о его пристрастиях. Он встал и достал из кармана узкую полоску материи:
– Повернись.
Когда она послушно развернулась к нему спиной, мужчина плотно завязал ей глаза и, наклонившись к маленькому уху, тихо произнес:
– Не смей к ней прикасаться, поняла?
– Да, мой господин, – тем же голосом ответила она.
Похоже, ее происходящее не пугало. Лишь дыхание чуть участилось да приоткрылись розовые губки. Ничего, скоро все будет совсем по-другому. Он отступил на шаг, его пальцы пропустили несколько шелковистых локонов, а нос уловил тонкий травяной аромат, исходивший от них.
– Сними платье, – снова отдал приказ мужчина, сбросив плащ и небрежно уронив его на кресло.
Она, все так же стоя спиной к нему, спустила тонкую материю с плеч и, позволив одежде соскользнуть вниз, аккуратно переступила через нее. Под платьем ожидаемо ничего не оказалось. Мужчина неторопливо оглядел ее, отметил белоснежную кожу, трогательные ямочки на пояснице, чуть выступавшие позвонки. Представил, как на этом чистом холсте проступят багровые полосы от ремня… Как она зайдется в крике… О да, он собирался позволить ей кричать, несомненно, сегодня ему хотелось слышать ее голос. Слышать, как она умоляет пощадить, смотреть, как по гладким щекам катятся слезы. Жаль, не увидит глаз, но это маленькое неудобство можно потерпеть. Гость оглянулся на широкую кровать со столбиками – к ним так удобно привязывать руки, – потом снова посмотрел на девушку. Так легко представить на ее месте другую… Он с шумом втянул воздух, глаза сузились, и в них полыхнула так долго сдерживаемая ярость, которой наконец можно дать волю.
– Ты себя очень плохо вела сегодня, – вновь заговорил он, расстегивая ремень.
– Простите, мой господин… – тут же отозвалась девушка.
– Разве я разрешил тебе говорить? – не дав закончить, резко перебил он, рывком вытянув ремень из штанов.
– Нет, мой господин, – смиренно отозвалась девушка.
– Ты откроешь рот только тогда, когда я тебе прикажу, – процедил он сквозь зубы и взмахнул рукой с зажатым в ней орудием.