Тем временем мужчина закончил, и она очнулась от сумбурных мыслей, ощутив, как горячая ладонь поглаживает ее ягодицы, а тело, опутанное веревками, не может пошевелиться даже самую малость.
– Ты меня расстроила, куколка, – шелестящим голосом произнес хозяин, и пальцы спустились ниже, к нежным складочкам, представленным ему на обозрение. – Ты вела себя очень плохо, была непослушной, хотя обещала обратное.
Девушка инстинктивно напряглась, когда почувствовала вторжение, – она еще не была готова! От неприятных ощущений дернулась, прикусив губу, откуда-то зная, что лишних звуков хозяин сегодня не потерпит. Пальцы неумолимо двигались внутрь, причиняя неудобство, и она ничего не могла поделать. Мышцы протестующе сжимались, и боль медленно наваливалась, постепенно поднимаясь от низа живота. Когда наконец он потянул пальцы обратно, девушка чуть не всхлипнула от облегчения, с трудом сдержав дрожь.
– Запомни, куколка, ты должна слушаться меня даже за пределами этой комнаты. – Голос стал жестким, изменившись в мгновение ока, и ягодицу обжег звонкий шлепок, от которого кожа вспыхнула огнем.
Игрушка судорожно вздохнула, упершись лбом в покрывало; горло перехватило от неожиданности. Бил мужчина со знанием дела, всей поверхностью ладони. А потом еще и нежно погладил, отчего место удара словно закололи сотни острых невидимых иголочек.
– Когда я с тобой закончу, ты поблагодаришь меня, – продолжил он, и девушка поймала себя на том, что напряженно замирает каждый раз, как ладонь касается попки, – в ожидании удара. – Ты не должна шевелиться, и я не хочу слышать твои вопли. – Еще один шлепок, теперь по другой ягодице, и куколка в последний момент поймала тихий вскрик, до боли прикусив губу. – Поэтому сделаем вот так.
Оставив пылавшую от ударов попку, он ухватил свою жертву за волосы, привычно намотав на кулак, и оттянул голову. Перед глазами замаячила широкая полоска материи.
– Ты можешь только скулить, дорогуша, – почти прошептал он ей на ухо. – Держи голову! – раздалась следующая команда, и девушка почувствовала, что волосы свободны.
А рот плотно закрыла повязка, так что даже губам стало больно. Теперь игрушка в самом деле могла только глухо стонать сквозь преграду.
– Отли-и-ично, – протянул с предвкушением мужчина и отстранился. – Подумай над своим поведением, куколка, и может, в следующий раз хорошо будет нам обоим.
И хотя она ожидала удара, напряженная, как струна, все же оказалась не готова к огненной плети, стегнувшей нежную кожу, уже раздраженную недавними шлепками. А свинцовый шарик, похоже, рассек ягодицу – девушка ощутила, как по попке медленно стекает что-то теплое. «Кровь», – отстраненно подумала она, веревки не давали дергаться в бесполезной попытке избежать следующего удара, и только мышцы напрягались до каменного состояния. Однако второго не последовало, вместо этого игрушка почувствовала… Прикосновение чего-то шершавого и влажного – кажется, языка… Сильные пальцы крепко сжали, отчего снова плеснуло болью, и, имей она возможность шевелиться, выгнулась бы. А так оставалось лишь терпеть, глотая горький ком и роняя слезы, и с дрожью ожидать следующего удара. А потом еще. И еще, пока губы не оказались искусаны в кровь, суматошный стук сердца отдавался уже в ушах, а попку, казалось, облили жидкой смолой, она онемела от боли. Когда же, не дав ей ни секунды передышки, мужчина резко раздвинул ягодицы, нимало не заботясь об удобстве пленницы, она не выдержала – замычала, зажмурившись до мошек перед глазами: любое прикосновение к истерзанной коже причиняло неимоверные страдания.